— Истинно. Я все объясню, но на это понадобится время. К тому же Чазали и Тэмчен тоже должны нас понимать. Посему, с вашего позволения, я прибегну к колдовству, дабы облегчить разговор. В моей власти обучить вас языку этой земли.
— Опять колдовство! — вздохнул Брахт.
— Оно нам поможет, — задумчиво сказала Катя, — если мы намерены продолжать свой путь.
Брахт энергично замотал головой.
— Ты позволишь колдуну копаться у себя в мозгу?
Катя, не дрогнув, сказала:
— Если бы он желал нам зла, то давно бы сделал с нами, что хочет. Но он не сделал ничего плохого и не угрожает нам. Не доказывает ли это его добрую волю?
— Истинно, ты права, — согласился Каландрилл. Брахт хмыкнул, подумал с мгновение и пожал плечами..
— Возможно, — согласился он, хотя еще сильно сомневался.
— Какой может быть от этого вред? — спросил Каландрилл.
— Какой вообще может быть вред от колдуна? — вопросом на вопрос ответил Брахт. — Он же может тебя заколдовать.
— Пожалуй, я развею твои сомнения, — сказал Очен и ногтем постучал по эфесу меча Каландрилла. — В этом клинке есть сила, верно? Я чувствую ее. Это сила богини. Самой Деры. Ежели я намерен заколдовать вас, обмануть, клинок разоблачит меня.
Брахт, Катя и Ценнайра — все разом повернулись к Каландриллу, ожидая ответа. Он подумал с мгновение, потом медленно, неуверенно сказал:
— Возможно. Он указал нам на… — Он чуть было не сказал «Рхыфамуна», но тут же поправил себя: — …на существо, вселившееся в Морраха.
Брахт, все еще сомневаясь, покачал головой и махнул рукой в сторону символических знаков на стене.
— Мы окружены его колдовством, — возразил он. — Против него на таком расстоянии даже дар Деры бессилен.
— Ты мне льстишь! — сухо рассмеялся Очен. Лицо его еще больше сморщилось. — Я не настолько силен, чтобы возвыситься над богиней. А эти знаки предназначены для вашей же безопасности.
— Испытай его, — предложила Катя. — Если магия его черная, клинок это покажет.
Несмотря на сомнения Брахта, Каландрилл кивнул к сказал:
— Верно. Согласен ли ты на такое испытание? ;
— Буду счастлив, — согласился Очен.
Каландрилл, не раздумывая, протянул руку к мечу, и тут же по полу загрохотала табуретка и меч Тэмчена преградил путь его руке. Дера, да он едва ли уступает Брахту в быстроте, подумал Каландрилл. Изогнутая сталь сверкнула у запястья Каландрилла. Чазали тоже вскочил и, с высоко поднятым мечом, был готов к нападению. Как пущенная из лука стрела, Брахт ладонью отбил клинок Тэмчена, а правой схватил свой меч. В воздухе поплыли волоски, срезанные мечом Тэмчена с запястья Каландрилла. Чазали приготовился нанести удар Брахту по голове. Катя с потемневшими серыми глазами тоже вскочила на ноги, готовая к схватке.
— Прекратите! Хватит! — Голос Очена уже не шуршал, как сухой лист, а грохотал, как гром, требуя подчинения. — Именем Хоруля, именем всех богов, вы ведете себя как неоперившиеся юнцы!
Слова разили наповал. Тэмчен и Чазали замерли. Брахт лежал грудью на столе с мечом в руках. А старик как сидел, так и сидит, с удивлением отметил про себя Каландрилл.
— Сядьте!
Приказание это было предназначено джессеритам, и они мгновенно подчинились. Брахт молчал, и Каландриллу пришлось вмешаться:
— Ты тоже. Спокойнее.
Керниец с неподвижным лицом медленно сел. Катя коснулась его руки, успокаивая. Каландрилл перевел взгляд на Тэмчена и Чазали, а затем на Очена. Старик кивнул. Каландрилл вытащил меч из ножен, повернул клинок в сторону колдуна и сказал:
— Возьми его обеими руками.
— Если я лгу, то пусть богиня покарает меня, — произнес Очен и положил руки на сталь.
Каландрилл внимательно изучал морщинистое лицо. Если бы Очен говорил неправду, клинок наверняка показал бы им это. Но Каландрилл не чувствовал ничего: клинок не причинил старику ни малейшего вреда. Каландрилл сказал:
— Я убежден, что он говорит правду.
— Меня это убеждает, — кивнула Катя и добавила чуть мягче: — По крайней мере сейчас.
Очен выпустил меч, и Каландрилл спрятал его в ножны, не сводя глаз с Брахта. Керниец молча пожал плечами, и Каландрилл сказал:
— Я полагаю, мы можем позволить ему прибегнуть к колдовству.
— Истинно, — согласилась Катя.
Брахт опять пожал плечами, и Каландрилл истолковал это как согласие. Ему и в голову не пришло спрашивать согласия Ценнайры, и он не заметил тени, набежавшей ей на лицо. Повернувшись к Очену, Каландрилл продолжал:
— Да будет так. Твори свое волшебство.
Старец улыбнулся и встал. Глаза его оказались на уровне рта Каландрилла.
— Пожалуй, — с улыбкой заметил он, — тебе лучше сесть.
— И не выпускать меча, — пробормотал Брахт.
— Как пожелаешь, — небрежно, но с уверенностью сказал Очен.
Каландрилл вытащил меч из ножен и положил его на колени, крепко держа правой рукой за эфес, а левой поддерживая под клинок.
Очен подошел к нему вплотную. Сухими теплыми руками с длинными ногтями он коснулся его щеки и приподнял голову Каландрилла так, чтобы тот мог смотреть в его полуприкрытые глаза. Старик заговорил на незнакомом языке. Узкие, кошачьи, как у большинства джессеритов, глаза горели желтым золотистым огнем, все разгораясь и разгораясь. Наконец блеск их заслонил собой все. В ноздри Каландриллу ударил запах миндаля, и на мгновение он вспомнил Менелиана, но вскоре все мысли оставили его, и он погрузился в свет, пожиравший и наполнявший его.
Затем на мгновение наступила темнота. Каландрилл затряс головой, как просыпающийся от сна человек. Он не мог бы сказать, сколько времени провел под чарами колдуна. Часто моргая, он пытался сфокусировать взгляд на улыбающемся Очене. Когда ему это удалось, он взглянул на меч. Тот спокойно лежал у него на коленях. Каландрилл вопросительно взглянул на Брахта, а затем на Катю.
Оба отрицательно покачали головой. Девушка сказала:
— Ни малейшего знака.
— Я ничего не чувствовал, — сказал он и удивился, когда Катя нахмурилась; и только тогда Каландрилл сообразил, что говорит на джессеритском. Он тут же повторил то же на энвахе.
— Очень полезное колдовство, — пробормотала она. — Достойный подарок.
— В таком случае возьми его, — сказал Очен и коснулся ее лица.
Каландрилл наблюдал за сценой. Колдун вновь повторил непонятные слова. В воздухе повеяло миндалем. Только света теперь он не видел. Перед ним стоял маленький старый человечек рядом с сидевшей девушкой, по плечам которой стекали шелковистые волосы. Вся процедура заняла совсем немного времени — два удара сердца, — и колдун отпустил ее. Катя не сразу пришла в себя и протерла глаза, потом улыбнулась и сказала:
