Разумеется, Михаил знал о существовании во Вселенной пространственной сети на базе эгнота: люди погружались в сеть, жили и путешествовали там ничуть не хуже, чем по истинным параллельным мирам, в то время как тела их лежали в специальных капсулах на полном жизнеобеспечении; их жизнь в сети становилась бесконечной сменой грандиозных приключений и игр, при желании они могли создавать там и новые вселенные, по реальности ощущений почти не уступающие настоящей, и царить в них на правах богов или героев или на любых других ролях, какие сами там для себя выбирали.
Петр знал, чем можно подцепить брата. Но он не понимал главного: Михаил боялся не полиции и не срока за содействие беглым преступникам — об этом он, честно говоря, до замечания Петра так и не Удосужился подумать. Он боялся настоящего, невиртуального перехода в подлинные иные миры, хотя это был не совсем страх, а скорее — нерушимый психологический барьер, воздвигнутый когда-то во впечатлительной еще детской душе стараниями заботливых взрослых. И для преодоления этого барьера недостаточно было посулов вечного блаженства в объятиях виртуальной капсулы.
Петр уже понял, что метод пряника не сработал, и сдержанность его держалась на последнем волоске. А все исключительно из-за Михайлова партизанского молчания.
— Выходит, ты отказываешься мне помочь? Хочешь, чтобы меня опять схватили и бросили за Барьер? А ты хоть представляешь, что меня там ждет? — Петр говорил глухо, но заметно распаляясь изнутри с каждым новым словом. — Нас хотели послать на верную смерть — жидкая несформировавшаяся планета, приборы якобы нащупали на ней единственный твердый островок… Впрочем, что ты можешь об этом знать, просидев всю жизнь на Земле в теплоте и комфорте?! Бегство стало для нас последней надеждой, единственным шансом выжить. Нам удалось бежать, и это само по себе было чудом! Мы сумели добраться до Земли, сумели сесть на нее невредимыми, хотя и это было теоретически невозможно.
И вот я здесь, и я тебя вижу! На это у меня имелся один шанс из тысячи! А ты сидишь передо мной и качаешь головой, какдагосский каторжник, которому подрезали язык! Так вот, братишка, слушай внимательно: нам отсюда уже просто так не выйти, а если и выйдем, то недалеко уйдем. Раз ты отказываешься нас уводить в какой-нибудь из этих чертовых параллельных миров, то мы оккупируем этот отель, возьмем вас всех в заложники и поставим властям условия, которые им вряд ли понравятся. А если их не устроят наши условия, то мы будем держаться здесь до последнего, пускай хоть разносят этот отель я клочья к едреной матери! Терять нам уже нечего. Какая разница, где умирать?
Петр замолчал. После его речи вокруг воцарилась гробовая тишина: последние слова он говорил не таясь, во весь голос, забыв о конспирации, и остальные посетители его прекрасно слышали. Единственным, кто не выглядел опешившим, был кавалер незнакомки: он взирал на происходящее с живым интересом, как смотрят в провинциальном театре увлекательную пьесу, и даже в самые кульминационные моменты не забывал прикладываться к своему бокалу.
Михаил не отвечал. Молчание затягивалось, грозя разродиться нешуточным взрывом. Напряжение момента было нарушено очередным посетителем, возникшим на пороге заведения. Появившийся в дверях мужчина держал в руках пространственный резак и сразу привлек к себе общее внимание, нарушив очарование момента короткой фразой:
— Штурман, полиция!
Петр и его команда повскакали со своих мест. Троица сразу ринулась на выход, а Петр извлек из кармана своих обширных брюк лазерный пистолет (удобная все-таки вещь — широкие штаны) и красноречиво повел стволом в сторону двери. Потом приказал:
— Все в холл, быстро!
Возражать никто не рискнул. Михаил молча подчинился силе. Окончательно забытая им Наталья со своим что-то растерявшимся новым кавалером (не иначе как весь героизм из него вышибло бронебойной бутылкой) поспешно встали и направились к дверям. Прекрасную незнакомку спутник провел под локоток. Девушка-бармен довольно прытко выпрыгнула из-за своей стойки, хотя никто ее персонально не приглашал, и устремилась в холл вместе со всеми (в самом деле, какой смысл торчать в пустом баре? Снаружи гораздо интереснее, прямо как в боевой виртуалке — того и гляди в заложники возьмут!).
Вся компания спешно выгрузилась в холл, где их глазам предстали спины пятерых человек — девушки-портье и четверых членов террористической группы, — стоящих рядком, не таясь, перед открытыми окнами, глазея наружу. Бывшие обитатели бара прошли нестройной толпой через холл и присоединились к глазеющим.
Поглазеть и в самом деле было на что: прямо перед отелем завис, бликуя антилазерным покрытием от заходящего солнца, потрясающий мощью экстерьера и идеальностью аэродинамических пропорций аппарат с эмблемой межгалактической полиции на борту. Вокруг него висели, образуя правильный квадрат, намозолившие глаза урюпинским аборигенам четыре милицейские «акулы». Вокруг этого великолепия кружили стаями тяжелых слепней вооруженные до бровей спецназовцы в силовых креслах. Вся эта многотонная техника, нагруженная блюстителями порядка, обременяла воздух прямо над маленькой площадью, где уже кучковался суетливый народ и куда слетались из поселка все новые гражданские кресла с любопытными.
— Войти пока не пытались, Рик? — обратился Петр к тому из своих людей, что поднял в баре тревогу, — небритому кареглазому молодчику с темными волосами до плеч. «За таких девчонки глаза друг другу готовы повыцарапать», — просочилась сквозь сомкнутый строй белых халатов неприязненная мысль у Михаила.
— А то как же, — без выражения откликнулся тот.
— Вошли? — поинтересовался Пётр с насмешкой в голосе.
— Как видишь, — усмехнулся и Рик. Петр достал из кармана незамысловатый с виду прибор, изготовленный в виде узкого блокнота, портативный эгнот. Бросив короткий взгляд на Михаила, обронил:
— Что ж, приступим к переговорам. — Держа прибор перед собой наподобие фотографии любимой женщины, Петр постучал по клавишам. Вскоре перед ним появилось объемное изображение, не имеющее ничего общего с чьей бы то ни было любимой женщиной: аскетичное мужское лицо, едва нарисовавшись, тут же резко заявило:
— Твоя самоволка окончена, Летин! Ты окружен, сопротивление бесполезно!
— Кого я вижу! Майор Барни, собственной персоной! Какая честь! Но я, честно говоря, предпочел бы поговорить с полковником Халкером. Его там у тебя случайно нет поблизости?
— Отключай защиту и сдавайся, иначе ты мертвец! — грозно выплюнул миниатюрный майор Барни. — Церемониться с тобой я не буду! Если через минуту вы не сложите оружия и не выйдете из этого здания, то через две вас будут вытаскивать из-под его обломков!
— Ну-ну, майор, поменьше патетики. Я хочу повидать полковника. Неужели его с тобой нет? Только полковник Халкер сможет оценить твою замечательную позицию — над толпой народа, и мою — с кучей ни в чем не повинных заложников, которых ты собрался похоронить вместе со мной под обломками. Сбегал бы ты за Халкером, Барни. А я пока, так и быть, подожду.
