— Погодите, Рауль!
Валленштейн остановился.
— Что вы собираетесь с ними делать? — спросил фон Гетц Мааруфа, показывая на двоих мужчин и девушку.
Мааруф пожал плечами.
— Они ни в чем не виноваты! — доказывал фон Гетц.
К нему подошел Валленштейн, положил руку на плечо:
— Послушайте, Конрад, эти двое еще вчера отрабатывали удары по вашей физиономии. Вы посмотрите на себя. Видели бы вы себя со стороны. И вот теперь вы встаете на защиту этих… этих животных из СС.
— Да поймите же вы, Рауль! Они ни в чем не виноваты! Они только выполняли приказ Шелленберга. Если бы не они приехали за мной, то на их месте мог оказаться любой сотрудник СД. Приехал бы кто-то другой. Кроме того, они немцы. И они военные люди, как и я, — фон Гетц посмотрел на Мааруфа. — И как вы, вероятно, тоже. Поэтому я прошу вас, отпустите их.
Валленштейн был удивлен таким поведением друга не меньше, чем своим счастливым и внезапным освобождением.
Он спросил Мааруфа:
— Вам обязательно необходимо их убить?
— Нам обязательно доставить вас, хозяин, в Стокгольм. Такое распоряжение мы имеем от вашего отца. Относительно этих, — Мааруф презрительно кивнул на троих эсэсовцев. — У нас нет четких указаний. Но я полагаю, что жить им дальше незачем. Идите к машине.
— Рауль!.. — В глазах, во всем облике фон Гетца читалась одна отчаянная, беспомощная просьба.
— Хорошо, — согласился Валленштейн. — Мааруф, не трогайте их. Проводите нас к машине.
Мааруф закинул «стэн» за спину, то же самое проделали его товарищи. По знаку Мааруфа они сбили с ног Кользига и Бехера и уткнули их носами в стерню. Мааруф подошел к Марте и с видимым удовольствием обыскал ее, нажимая на самые нежные и мягкие места соблазнительной девушки.
— Уходим, — отдал он команду, не обнаружив, по-видимому, у Марты ничего ценного и интересного кроме ее девичьих прелестей.
Проходя мимо машины немецкого посольства, Мааруф достал из-за пояса нож и проколол все четыре колеса, с философским спокойствием глядя, как машина оседает под сип воздуха, выходящего из проткнутых баллонов.
Мааруф сел за руль, Валленштейн на правах наследника банкирского дома и хозяина устроился рядом с ним. Конрад сел сзади, вместе с молчаливыми спутниками Мааруфа, которые догадались положить свои «стэны» в багажник. На заднем сиденье и без того было тесно для троих взрослых и крепких мужчин.
Тесно! Да что такое теснота?! Никогда еще фон Гетц не чувствовал себя так свободно! Не чувствуя ни локтя соседа, мешавшего усесться поудобней, ни ручки на дверце, довольно чувствительно коловшей бок, Конрад посмотрел через окошко в сторону кирхи. Кользиг и Бехер продолжали лежать, уткнувшись носами в смятые колосья, а возле них стояла ошеломленная и растерянная Марта, от перенесенного потрясения забывшая опустить руки.
Страшно подумать, что с ней теперь сделает бригаденфюрер Шелленберг, такой беспощадный к врагам Рейха. Во всяком случае, возврат в бордель Китти рядовой проституткой-осведомительницей станет для нее возможным лишь как повышение по службе. А в каких грязных притонах Марта будет добиваться этого самого повышения — об этом нельзя было и думать без содрогания и омерзения.
Машина тронулась, оставляя эсэсовцев возле кирхи и поручая их судьбу беспощадному бригаденфюреру. Освобожденным людям предстояло проделать тот же неблизкий путь до Стокгольма, который они только что совершили, но уже в обратном направлении.
Они снова проехали Мальме, выехали на Большую Королевскую дорогу.
Мааруф прибавил газу, стрелка спидометра доползла до отметки «140», и только за городом Валленштейн не выдержал:
— Мааруф, объясните наконец, в чем дело!
— В чем дело? — переспросил невозмутимый Мааруф.
— Ну да, черт возьми! Что происходит? Откуда вы взялись? Как вы нас нашли?
— Мы вас и не теряли.
— Что значит — «не теряли»?
Мааруф, не отвлекаясь от дороги, пояснил:
— Мы подцепили вас еще в Стокгольме.
— Возле посольства?
— Раньше. Как только вы вышли из штаб-квартиры Международного Красного Креста и направились в это посольство.
— Погодите, — перебил его Валленштейн. — А как вы оказались возле штаб-квартиры МКК?
— А за что мы получаем деньги от вашего отца? — вопросом на вопрос ответил Мааруф.
— Я не знаю, — признался Валленштейн. — Я принципиально не лезу в дела отца.
— Ваш отец поручил нам охранять вас, куда бы вы ни пошли.
— Когда? — удивился Валленштейн. — Вчера? Позавчера? Месяц назад?
— Почти три. Мы вас взяли под охрану после вашей поездки в Польшу, в марте этого года. Вильгельм Валленштейн не может допустить, чтобы его сын и наследник банкирского дома подвергался опасности, а вы, Рауль, очень часто вели себя неосторожно. Вот он и поручил нам охранять вас. Как видите, ваш отец предусмотрительно предпринял меры предосторожности в отношении вас.
— Так вы уже?..
— Да, — подтвердил Мааруф. — Мы охраняем вас третий месяц. И если вы нас ни разу раньше не заметили, значит, мы делаем свою работу хорошо.
— И вы втроем охраняете меня негласно и круглосуточно?
Мааруф усмехнулся.
— Втроем! — удивился он такой простоте. — Нам тоже надо иногда поспать, чтобы восстановить силы. Вас охраняют две группы из трех человек каждая. Через сутки мы меняемся. Просто вчера была наша очередь вас охранять.
— Тогда почему вы не освободили меня раньше?
— Это не так просто было сделать, хозяин. Мы не имели права подвергать вашу жизнь никакому риску. Мы не могли штурмовать машину немцев, пока вы были внутри, чтобы избежать неприятных случайностей. Мы могли вас отбить, только когда вас выведут из машины, и обязаны были действовать наверняка. Со вчерашнего вечера вас выводили из машины всего только два раза. В Лунде и Мальме вас из машины не выводили, а за Линдчепингом у нас не было полной уверенности в том, что все пройдет как надо, попытайся мы вас освободить. И вот только теперь, возле той кирхи, подвернулся очень удобный случай, который мы использовали.
— Понятно, — подвел итог Валленштейн.
Он мысленно поблагодарил отца за заботу. Скорая встреча с Шелленбергом отнюдь не воодушевляла его. Он почему-то не хотел встречаться с бригаденфюрером. Вряд ли тот сказал бы ему хоть что-то хорошее. Наверняка предложил бы какую-нибудь пакость. Хорошо, что Мааруф подоспел как раз вовремя. Как славно, что отец взял этого человека к себе на службу.
На пути в Стокгольм хутора и маленькие городки, которые они проехали минувшей ночью, мелькали в обратном порядке, будто киномеханик запустил ленту в проекторе задом наперед. В небольшом приморском городке Вестервик они решили сделать остановку, чтобы перекусить. Все пятеро не ели и не спали уже вторые сутки. Хозяин кафе был несколько удивлен внешним видом фон Гетца и даже не скрывал своего удивления, но там, где платят деньги, вопросов задавать не принято. Жареная рыба, которую он подал гостям, была необыкновенно вкусной. Густое темное пиво смывало жир с гортани. Опасность осталась далеко, за несколько сотен километров. У этой опасности руки были скованы наручниками, а у машины проколоты баллоны.
