— Если бы ты был убийцей в душе, я бы не пришел поговорить с тобой, мальчик.
Туман кончился, и Рой снова, как и в прошлый раз, замерев в восхищении, смотрел на Мировой Свет. Только теперь он был так ласков, этот Свет, что и без очков не обжигал глаз, лишь вливался в сердце теплым потоком.
Движение ускорилось, и юноша с изумлением увидел, как стремительно заворачиваются внутрь края туманной чаши внизу. Миг — и чаша превратилась в перламутрово-белый шар, огромной жемчужиной висевший в пустоте под ногами.
Почему в пустоте? Непроглядная чернота вокруг оказалась наполненной мириадами ярких огоньков. Из-за все уменьшающегося в размерах шара (огоньки при этом были неподвижны) выскользнул другой, зеленоватый, кажущийся полупрозрачным от окутывающей его дымки. Еще мгновение — и все три предмета оказались в поле зрения разом: Мировой Свет, превратившийся в ослепительно яркий кружок меньше самой мелкой монеты, и два шара. Рой не успел удивиться, а увиденное уже слилось с морем огоньков, которых становилось все больше и больше. Они, наконец, стали двигаться, сближаться, сливаться в сгустки, чтобы превратиться в какой-то момент в нечто вроде огромной спирали, сплетенной из нескольких светящихся жгутов. Медленно поворачиваясь, спираль висела в абсолютной черноте и больше не уменьшалась.
— Правда, красиво? — спросил над ухом горец, о существовании которого Рой как-то позабыл.
— Красиво… А что это?
— Это… В вашем языке, мальчик, нет слова, чтобы назвать это. Это — миллиарды и миллиарды Мировых Светочей, один из которых — наш с тобой. Его даже не видно отсюда, так он мал по сравнению с этим Световым Островом.
— Но этого же не может быть! Мировой Свет один!
— Как видишь, это совсем не так.
— А что это был за шар?
— Это — наш Саракш. Он вращается вокруг нашего Мирового Света. А на нем живем мы с тобой.
— Этого не может быть…
— В мире есть многое, что трудно себе представить.
— А как же Мировая Твердь?
— Ее нет. Мы живем не внутри пузыря, как нам кажется, а на поверхности шара Единственная твердь — это сам шар. Под нашими ногами. Но нам не повезло — свойства воздуха, которым мы дышим, таковы, что он искажает все вокруг. Не понял? Неважно. Пойми главное: вокруг каждого Мирового Света, который кажется тебе светящейся точкой, вращаются такие же миры, как наш. И на очень многих из них есть жизнь. А на некоторых даже живут люди. Есть такие же, как мы с тобой, мальчик, есть — совсем другие, непохожие на нас.
— Не люди?
— Тоже люди. Другие, но люди. Не как мы с тобой.
Рою почему-то стало приятно, что горец, которого он еще недавно ненавидел всем сердцем, сказал так. «Как мы с тобой». Поставил между собой — всемогущим великаном из сказки — и простым солдатом знак равенства.
Световой Остров вдруг стал стремительно расти.
— Я покажу тебе мир, откуда явился к нам твой Мах Сим…
Снова начала увеличиваться одна из ярких точек, на глазах превращаясь в Мировой Свет, промелькнула мимо череда огромных шаров, пока в поле зрения не остался всего один — не перламутрово-белый, как Саракш, а ярко-голубой, раскрашенный белыми мазками и спиралями, будто детский мячик. Под белой пеленой угадывались бурые пятна. Мгновение — и Рой уже мчится над поверхностью шара, а внизу все очень похоже и не похоже на Саракш: яркая зелень лесов, сапфировые блестки озер и ленточки рек, огромные белоснежные города с мириадами машин, похожих на птиц над ними…
— Видишь? Эти люди не разрушили свой мир, как вы — свой. Они все сохранили и приумножили, хотя и были в шаге от такой же катастрофы, что выжгла половину Саракша.
— Зачем же они тогда явились к нам? — У Роя щемило сердце от всей красоты, что расстилалась под ним: один пейзаж сменял другой, одно чудо затмевало другое. — У них тут настоящий рай, а у нас…
— Они настолько щедры, мальчик, что главная их цель — поделиться своим счастьем с другими. Они стремятся делать добро любой ценой.
Капралу вдруг разонравился этот мир под ярко-голубым небом. Резали глаз и небо, и чересчур яркая зелень, и неправдоподобная белизна домов, и серебристые искорки летающих машин… До жути захотелось домой, под привычное серое и твердое на вид небо Саракша.
— Любой ценой? — переспросил он. — А если цена слишком велика?
— Я тоже спросил об этом Мах Сима… И знаешь, что он мне ответил? Что люди иногда сами не знают, что такое добро. «А ты знаешь?» — спросил я его. — «Знаю», — ответил он. И именно эта его уверенность понравилось мне меньше всего…
— Так почему же… — начал было Рой… и тут все исчезло.
Над ним склонялся хмурый Зарис, а над его плечом виднелось знакомое серое небо Саракша. Он был дома.
— Хватит дрыхнуть, — буркнул друг. — Собираемся и отчаливаем. Поступил приказ командования об отмене операции. Фогуту злой, как собака, — он ее два месяца готовил…
— Сворачиваемся, так сворачиваемся. — Рой легко вскочил на ноги и украдкой бросил взгляд на то место, где сидел горец: гравий был примят, но поди разберись чем — босыми ступнями или кованными триконями подошвами горных ботинок. Похоже, что и сам гость, и фантастическое путешествие ему всего лишь приснились. Чего не привидится после многочасового перехода, да накануне боя?
Но одно он знал твердо: ему больше не хотелось мстить…
Глава 6
Егеря едва успели снять ранцы и подсумки, запихнуть под койки бронежилеты и наскоро почистить оружие — капитан Фогуту завел порядок в стиле маршала Зогу: «Сам в пыли, дерьме, грязи, а оружие — блести!», — предвкушая, как будут наслаждаться под чуть теплой водичкой в душе, а на пороге казармы вырос дневальный из новичков:
— Рота! На построение!
— Что там стряслось?.. — проворчал Рой, защелкивая на место только что отсоединенный магазин. — Нет, чтобы сперва дать помыться, перекусить… Построение…
— Комиссия какая-то прибыла, — буркнул капрал Рууку: он две недели провалялся в госпитале с пустяковым ранением и вернулся только вчера — крошечный осколок засел в плече, и все бы ничего, да ранка загноилась, началось воспаление, и капитан чуть не пинками загнал солдата на лечение. — Штабных с утра дрючат, казармы осматривали… Построение вот придумали.
— Глядишь, — подал голос рядовой Этр, — строевой смотр еще затеют.
— Чего бы вы понимали в строевых смотрах, насекомые! — как всегда безапелляционно заявил фельдфебель Набигобу, отодвигая в сторону дневального. — Какие теперь смотры? Вот, помню, при Государе Императоре Эрране Двенадцатом, земля ему пухом, были смотры, так смотры! Чуть не за полгода начинали готовиться! Зато уж как вдарим строевым, да ножку, да ножку, да с песней… У проверяющих слезы на глазах, командиру — очередное звание с медалькой, а нам, солдатне — я тогда, как вы сейчас был, зеленым и сопливым, — увольнительную на три дня. Вот какие смотры были при государе императоре!.. Да и вообще — разве армия сейчас? Полевой бардак с вами, желторотиками, вместо шлюх…
