Согнувшись, он подался вперед, сцепил пальцы и сурово уставился перед собой.
— Я расскажу вам, мистер Райми, — заявил он, — как я управляю своей империей. — Оглянувшись по сторонам, он придвинулся ко мне поближе, постучал пальцем по моему колену и шепнул: — Очень-очень осторожно.
И с хохотом откинулся на спинку кресла. — Все взаимосвязано, — повторил он, ритмично двигая руками вверх-вниз. — Что-что, а это я знаю наверняка. Чему-чему, а этому меня научили годы, прожитые на нашей планете. Рано или поздно все ниточки сплетаются в один канат. Все люди, от самого никчемного до величайшего, сцеплены узами. Ни один человек — не остров, если простите мне столь банальную цитату. Все мы связаны на том или ином уровне друг с другом, с миром, в котором живем, с его животными, с природой, с техникой. А может, даже со звездами и планетами. В астрологию я особо не верю, но и снимать ее со счета тоже не собираюсь.
Так, я отвлекся. Забудьте о планетах. Они лишь затемняют суть. Одной планеты зараз хватает, чтобы забить голову любому человеку, даже величайшему мудрецу. Оставим галактическую взаимосвязанность другому поколению, тем, у кого будет больше свободного времени и меньше неотложных дел.
Я действую, сообразуясь со счастливыми случайностями и совпадениями. На них я и выстроил свою империю. На них я базирую свои решения в бизнесе. В соответствии с ними я выбираю себе друзей и врагов. Под их диктовку я правлю этим городом. Мистер Райми, я отдался в рабство фортуне — тем и живу.
Пример. Несколько лет назад я купил ветхий доходный дом в районе порта. Ничего особенного в этом не было: у меня таких домов море. Я планировал реконструировать его и сделать на этом деньги, как водится у людей в моем бизнесе.
Спустя несколько недель, когда строительные работы еще не начались, у меня была «стрелка» с одним старым паханом. Он слегка захмелел — среди больших людей не все такие трезвенники, как я — и заговорил об этом здании. По-видимому, у него были кой-какие идеи, и он уже совсем собрался купить этот дом у владельца, когда я перебил у него покупку. Спьяну он начал твердить, что я поступил не по-честному. Потом предложил перекупить у меня дом. За три миллиона. «Даю тройку больших бумажек» — вот его подлинные слова. Тройку больших бумажек. Разумеется, я отказался: три миллиона — это ведь гроши.
После «стрелки» он ушел своей дорогой, а я — своей. Я выкинул эту историю из головы: никакой пищи для ума. Спустя неделю или около того иду я по улице — в стародавние времена такое со мной бывало, — а ко мне привязывается бродяга и просит милостыню. «Мистер, тройки-бумажки не найдется?» — спрашивает. «Тройка-бумажка мне нужна». — Изображая бродягу, Кардинал скосил глаза и заговорил писклявым тенорком; пародист из него вышел бы неважный. — Вы хоть раз такое слышали, мистер Райми? — спросил он. — Хоть раз слышали о такой вещи, как «тройка-бумажка»?
— Полагаю, что нет, — ответил я, недоумевая, к чему он все это рассказывает.
— И я не слышал. Ни разу до того момента и ни разу после. «Тройка-бумажка». Почти дословный повтор спустя неделю. Сначала из уст богатого алкаша, потом из уст такого же алкаша, только нищего. Совпадение? — Его лицо рассекла улыбка. — Я позвонил старику и спросил, остается ли предложение в силе. Он обалдел. Сперва решил, что я его разыгрываю — совсем как вы сегодня. Я уверил его, что говорю серьезно. Он согласился, с радостью, моментально. Здание доставалось ему за бесценок. Он это понимал, и я понимал. Никаких подковырок, никаких тайных условий. Я терял кучу миллионов, вот и все. Спустя несколько недель здание сгорело. Проводка, знаете ли, искрила. Вина тут ничья. Владелец и бровью не повел: он все равно собирался сносить эту ветхую хреновину. Значит, придется добавить пару монет на расчистку площадки. На фоне грядущего навара — гроши.
Но вот рабочие разломали само здание и начали копать, чтобы убрать старый фундамент. И кое-что раскопали. Здание стояло — я не шучу — на древней братской могиле. Под руинами покоились тысячи мертвецов. Так и так радость небольшая — нормальные люди вряд ли будут отдавать свои кровные за квартирки над кладбищем, — но это еще не все. Оказалось, там хоронили ЧУМНЫХ БОЛЬНЫХ!!!
Тут он принялся хохотать и колотить кулаками по подлокотникам кресла, обливаясь злорадными слезами.
— Нет, это надо же: чума, мать ее за ногу, — просипел он, отсмеявшись. — Лучше не придумаешь, а? Чума! А я-то хотел раскручивать этот престижный адрес с прекрасным видом…
Как только слухи разнеслись, проект сдох. Вмешалось правительство: объявило это место историческим памятником и потенциальным источником эпидемиологической опасности одновременно. Газетчики, ухватившись за это дело, накопали всяких россказней и баек, которыми овеяно любое старое здание: случаи загадочной смерти, убийства, изнасилования и прочее. И, чтоб ему мало не казалось, с моего старого друга-пахана стребовали стоимость раскопок. В итоге домик стоил ему многих миллионов. Разорил его подчистую. И меня бы разорил, если бы я за этот дом держался. Даже моего влияния не хватило бы, чтобы уладить дело миром. Итак, благодаря околесице уличного бродяги я получил три миллиона в плюсе вместо кругленькой суммы в минусе. Моя империя сделала шаг вперед вместо нескольких назад. Плюнув на логику, я положился на случай — и вышел победителем.
Теперь начинаете понимать, мистер Райми?
Я кое в чем разобрался, но никак не мог заставить себя поверить, что он говорит серьезно.
— Вы никак не могли предположить, что такое случится, — возразил я. — Такой безумный поворот событий… Не могли же вы предвидеть…
— Да нет, конечно! — оборвал он. — Разве я хоть раз сказал, что предвидел? Похоже, вы забываете мои слова, как только они слетают с моих уст. Я только что похвалился своим невежеством, мистер Райми. Об устройстве мира и силах, связующих нас воедино, я почти что ничего не знаю. Я вам не гадалка. В будущее не заглядываю. В свой рассказ я вложил совсем иную мораль.
Я дей-ству-ю, мистер Райми, в соответствии с наблюдаемыми мной явлениями и поступающими ко мне стимулами. Выводов не делаю, размышлять не размышляю, гипотез не выдвигаю, вопросов не задаю. Когда что-нибудь случается, — он щелкнул пальцами, — я вскакиваю с места. Когда я замечаю совпадение — свежевыкованное звено, щелчок одного из замков мира, — я немедленно ищу способ учесть его в своих планах, использовать, обратить себе в выгоду, увязать с собой и окружающей действительностью. Мистер Райми, все взаимосвязано. Это и есть разгадка, это и есть первый и единственный закон. Это надо знать. В это надо верить. А вот когда узнаете и поверите, сможете этим поль-зо-вать-ся.
Он замолчал и, потирая лоб костлявыми пальцами, задумался, как изложить свои идеи под другим углом. Я видел, что за его внешним спокойствием кроется разочарование; так и сяк он пытался ослепить меня величием своей тайны, подобрать нужные слова, достойные жемчужин его мудрости. Он был из тех, кто истово верит в свое кредо — хотя несколько минут назад отозвался о вере непочтительно — и жаждет обращать неверующих. Зачем ему обращать людей и почему он выбрал именно меня, я не понимал.
