Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
— Чай будешь?
— Нет, спасибо.
Ещё чего не хватало — пить из их рук!
— Ну а я хочу, — Анна дёрнула плечом. — Замёрзла, пока ходили по этому вашему мандавошному рынчику. Рик, дай куртку и завари свежий!
— Замёрзла? — недоверчиво переспросил Шемяка.
— Околела. Пока на солнце стоишь — нормально всё, даже припекает, а как шагнёшь в тень, сразу ветер ледяной. А что?
— Ничего, в общем-то.
— Если ничего, — девушка наклонила голову, — тогда какого скалозуба ты на меня пялишься, рот разинув? Слюни-то хоть подбери.
— Я не на тебя, — с лёгкой обидой возразил Айсман, — на куртку.
Куртка и в самом деле была примечательной во многих смыслах данного слова — Шемяка самокритично признал, что найди он на базаре свою утреннюю мечту, то и выделанная бармаглотка навряд ли бы выглядела и вполовину так же здорово.
Один материал чего стоил — кожа, но при этом блестит, словно лакированная. Такое, по слухам, умели делать лишь до войны, хитрой химией, но тут-то явный новодел! Ну и остальное: «чешуйчатые» наплечники воронёной стали, пуговицы в виде черепов… даже шеврончик с серебряными молниями. Просто чудо, а не куртка, и совершенно непонятно — а где-то даже и обидно! — что тётка Фортуна подкинула это чудо девке, которая и без всякой одёжи внешними достоинствами вовсе не обделена. Зачем? Ей и так — улыбнуться и пальчиком поманить… а вот надеть такую шмотку простому пареньку да пройтись вечером воскресенья, когда на площади электричество на фонари дают… медленно так, неторопливо, подняв воротник… в штабеля б девчонки складывались, вдоль всей мостовой.
Анна скривилась.
— Я эту… — дальше последовало какое-то незнакомое Сергею слово, смысл которого, впрочем, был весьма прозрачен, — как только в поезд сели, в окно хотела вышвырнуть! Рик отговорил. Пока найдёшь хорошего Мастера, пока он приличную боевую куртку сошьёт… время и деньги… со вторым у нас не очень, первого нет совсем. А то, — с неожиданной злостью выдохнула она, — что меня тошнит от этой поганой формы, это мелочи, делу мешать не должны!
— Да ладно, чего ты так, — смущённо пробормотал Айсман, — сразу. Я ведь ничего и не говорю. Ну, куртка… по-моему, тебе даже идёт.
— Идёт, — разноцветноглазая скривилась ещё больше. — Идёт по лесу идиот! Ты ещё попробуй вякнуть, что блондинкам чёрный цвет к лицу! Может, мне ещё фуражку нахлобучить — где-то в сумках валяется, тоже Рик выбросить не дал!
Забавно, но сейчас Анна казалась Шемяке ближе и понятней, чем несколько минут назад, на базаре. Естественней — обычная злющая девка, а не чёрт-те что с манерами казачьего есаула.
«А ведь это из-за ухода скуластого, — понял вдруг Сергей, — верного собака Рика-Энрике. Им она командует, и ей это в глубине души нравится, такой вот хищный, лисий прищур не подделаешь. Только постоянно держать поводья натянутыми надоедает, хочется бросить их и хоть недолго поваляться в траве на залитой солнцем поляне — но если собак почувствует эту слабину…»
— Чай готов.
Энрико выглядел точно подавальщик в какой-нибудь… чайхане — фарфоровые пиалы на расписном подносе, чайничек. И полусогнутая спина — при том, что привычный к тасканию броняшки позвоночник запросто не изогнуть.
«Хрень какая-то выходит, — зачем-то старательно внюхиваясь в запах свежезаваренного чая, подумал Айсман. — Вот уж не знал, что на Востоке эдакие психи водятся — как-то само собой считалось, что уж по части разнообразности вывернутых наизнанку мозгов с нами разве что болотники могут потягаться. Ну и мутанты… если б кто-нибудь мог точно сказать, чего у них творится на самом деле».
— Я рад за чай, — насмешливо заявил он вслух. — А как насчёт пивка?
Швейцарец
Крепость храмовников Швейцарцу не понравилась.
Слишком уж хорошо для полоумных сектантов было это всё организовано. Грамотно. Умело. Продуманно. Не привычный четырёхугольник стен, даже бетонных, а выступы фортов… вон та заботливо укрытая землёй штуковина-капонирина, скорее всего, фланкирует ров… перед воротами, по сторонам от дороги два вкопанных по башни танка… а вон и ещё один. Забавно будет, если к ним тоннельчики подведены, а ведь похоже — люки задраены, только в разгар летнего дня выжить в бронированной коробке невозможно принципиально, даже для такой безмозглой формы жизни, как сектанты. А сами ворота… в первый момент Швейцарец не сообразил, в чём дело, и, лишь почти вплотную подъехав к перекинутой через ров металлической плите, понял, вернее, узнал — бронетранспортёр! Бэтээр они «освежевали», а затем вновь сварили по стыкам — и вуаля. Даже с бойницами возиться не надо, готовые имеются. И мотор без дела не пропал — вот он, сбоку, на случай, если лишние секунды окажутся дороже топлива.
Крепость. И не против зверья или даже лесных банд — тут без серьёзной артиллерии можно долго башку в кровь расшибать.
«Пожалуй, — подумал Швейцарец, — тот, кто проектировал данное сооружение, мог бы назвать и звание Вобана[2], и даже должность Карно в Комитете общественного спасения».
И ведь снаружи были только цветочки. Ягодки прятались внутри, за серым бетоном стен, выглядывая лишь сверкающей золотом окантовкой загнутых крыш. Загнутых — потому что крыши принадлежали пагоде. Небольшой, однако вполне себе трёхэтажной, в японском стиле — ёлочная игрушка, волшебный деревянный домик, только курьих ножек не видать. Чем-то похожа… ну да, похожа на донжон замка Окаяма. «Надо полагать, — подумал Швейцарец, — это, собственно, и есть Храм. Материальное воплощение идеи… так сказать. Неплохую конуру отстроил себе Основатель, и неудивительно, что сейчас, если верить слухам, он сидит в ней практически безвылазно — имей я возможность нагромоздить что-нибудь аналогичное, тоже бы шаг за порог ступить боялся, а ну как возьмут и сопрут?»
Протянувшаяся же к пагоде от ворот аккуратная дорога рассекала внутреннее пространство крепости словно бы на два совершенно разных мира, общим у которых было разве что солнце в зените. Справа — утоптанный до каменной твёрдости плац и три одинаково-безликие покатые коробки то ли казарм, то ли складов и гаражей. А слева на зелёной лужайке прихотливо выгибались в столетнем танце узловатые сосны. Рай и преисподняя на отдельно взятых десятинах — марширующие под барабанную дробь и хриплые вопли грешники на плацу имеют очень наглядный стимул сгонять с себя семь потов.
Контраст был ошеломляющий, и если неведомый проектировщик желал, чтобы впервые попавший за броневорота гость Храма чувствовал себя ушибленным пыльным мешком по макушке — что ж, где бы он сейчас ни пребывал, пусть принимает поздравления.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
