ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Они приближались к последнему повороту на ферму, где Джима ждала его мать. Жара занялась еще с раннего утра. Нить шоссе утопала в мерцающем мареве. И хотя в салоне работал кондиционер, духота тупыми тисками сжимала сознание.
Джим и Дэнни проехали этот отрезок пути до финального поворота молча. Не столько из-за разногласий, которые не замедлили возникнуть еще за аскетической дорожной трапезой, сколько из-за экономии сил.
Дэнни наблюдала, как он сосредоточивался перед встречей с незнакомой женщиной, которая была ему родной матерью. Видя, каких усилий Джиму стоило внешнее спокойствие, она предпочла дистанцироваться, сделать свое присутствие незаметным для него. Время пустых разговоров прошло. Теперь каждое новое впечатление может стать для него определяющим.
Пытаясь поставить себя на место Джима Хаскелла, Даниэль терялась. Она лишь догадывалась, что, окажись она в подобном положении, вряд ли нашла в себе силы в такой короткий срок решиться на эту поездку. Обычно, когда Даниэль Моррисон сталкивалась с важными известиями, первым желанием ее было повернуть время вспять. После, когда приходило понимание, что игнорировать случившееся невозможно, она целиком принимала все на себя. И, как правило, страдала от бессилия, огорчения или обиды. Ее реакция на события обычно была пассивной, затяжной и полной отчаяния.
Джим же демонстрировал противоположный подход. Оперативный, энергичный, действенный. Он душил собственные эмоции, как что-то мешающее и неуместное, и четко следовал собственному сценарию, который возникал в его голове одновременно с импульсом к действию. В этом был весь Джим. Если бы он имел систематическую привычку вгрызаться в детали и анализировать все элементы, то был бы заурядным ипохондриком, от которых Дэнни инстинктивно старалась держаться подальше.
И только когда они свернули на заветный поворот, Даниэль Моррисон тихо прокашлялась и невзначай заметила:
— Ну, вот… Джимми, почти приехали.
— Осталось около двух километров по этой колее, — охотно поддержал он разговор.
— Она ведь знает, что ты приедешь именно сегодня?
— Конечно… Я назвал ей приблизительное время моего приезда, так что для нее это не будет неожиданностью, — мягко проинформировал спутницу Джим Хаскелл.
— А то, что ты приедешь не один, она тоже знает? — тоненько произнесла Даниэль.
Джим повернулся к девушке и обезоруживающе ей улыбнулся.
— Пока я все не выясню, это ее не касается. Согласна подождать в машине? — воскликнул он и подмигнул ей игриво.
В этот момент Дэнни сделалось очень страшно за милого, доброго Джима Хаскелла.
— Джимми, дорогой, как ты себя чувствуешь? Ты уже знаешь, что ей скажешь, когда приедешь? Как поведешь себя?
— Вообще-то я рассчитываю, что ее это должно беспокоить в большей степени, чем меня, — спокойно, резонно и сдержанно ответил Джим. — А я буду терпеливо ждать, смотреть и слушать… И всегда помнить о том, что у меня есть машина, которую достаточно завести и направить назад, в сторону моего дома, чтобы все неприятное осталось позади. Я думаю, она это понимает не хуже меня. Поэтому не будем тревожиться заранее, Малышка Дэнни.
— Вот ты опять говоришь так, словно это я нуждаюсь в утешении и поддержке, а не наоборот, — попеняла ему девушка.
— Ну, ведь это ты переживаешь, а не я.
— Джим! Может быть, ты все-таки позволишь мне пойти с тобой?
— Поверь, малыш, будет лучше, если ты останешься ждать меня в машине. Мы не знаем, что это за человек. Как я тебя ей представлю? Я не хочу, чтобы она знала о моей жизни то, что я не готов еще сказать ей сам. Все, Дэнни! Больше мы это не обсуждаем, — мягко, но настойчиво проговорил он.
* * *
Джим остановил машину у ворот на въезде в захудалое поместье.
Он сосредоточенно смотрел перед собой. Притихшая Даниэль сидела рядом. Сквозь напускное спокойствие Джима она ясно могла разглядеть штормовое волнение в его душе. Несколько дней, проведенные рядом с этим незаурядным человеком, позволили ей лучше узнать его.
Несмотря на категорический отказ от ее участия, Джим бы очень желал, чтобы в момент его встречи с Анной Даниэль была рядом. Но потребность защитить девушку от непредсказуемых поворотов событий заставляла повременить. Кроме того, он не испытывал желания связывать между собой две эти совершенно разные нити своей жизни. Может статься так, что он увидит Анну в первый и последний раз в своей жизни. И Джим не желал, чтобы это, хоть и в малой степени, омрачило его отношения с Даниэль. Джим привык принимать решения без оглядки на чужое мнение, а досужая осведомленность, хоть и любимого, но пока чужого человека, каким была Дэнни, могла все осложнить. В своих отношениях с Анной Джим должен был разобраться самостоятельно.
— Ну что же! — вздохнул Джим и улыбнулся. — Нужно идти… Не сидеть же вечно, — сказал он Дэнни.
Настроения разыгрывать из себя супермена у него не было. Даниэль и без этого хорошо знакома с проявлениями его бесстрашного характера. Для Джима в эту минуту было важнее сберечь в душе Малышки Дэнни полудетскую пугливую нежность. Он успел понять, что Дэнни обожает плескаться в бурных водах девичьей эмоциональности и ей еще неведомы приемы усмирения этих пучин, поскольку и нужды-то такой до сих пор не возникало.
Даниэль приложила ладошку к его щеке, приблизилась к нему и ласково поцеловала, сказав:
— Джим, миленький… Она полюбит тебя… не может не полюбить.
— Ерунда, — улыбнулся он, но его лоб наморщился и глаза слегка покраснели.
— Я не знаю такого человека, который, зная тебя, не любил бы, — совершенно серьезно и твердо заверила его Дэнни и вновь поцеловала.
Внутри него происходила борьба. Он перестал понимать, для чего ему это испытание. Для чего он вообще стоит у этих чужих ворот, труся, думая о том, что ожидает его за ними, если у него есть такая чуткая девочка, которая готова окружить его всего, ограждая от недобрых взглядов и помыслов? Не достаточно ли ему довольствоваться той любовью людей, которая у него уже есть, которую он, без сомнения, заслужил? Зачем ему испытывать судьбу, рисковать собственным душевным равновесием, входя через эти покосившиеся ворота на краю земли?
Он усмехнулся собственным малодушным сомнениям и иронически произнес:
— Да-да… Любимец публики, как же такого не любить! Старый, добрый, усердный Джим Хаскелл, которому все неймется… Посмотрим, чем он может быть полезен старушке Анне? Негоже поступаться принципами, — злобно проговорил Джим и покинул машину, хлопнув дверцей.
С мукой на лице Даниэль проводила любимого взглядом.
Отчаяние завладело девушкой. Каждым своим словом и поступком она перечеркивала собственное намерение стать Джиму ближе, милее, любимее. Ей бы вовсе замолчать и не вторгаться со своими банальностями в его сложную душу! Но нет…
