– А куда пиджак делся? – спросила я небрежно,стараясь понять его настроение.
– Ребятишки… дети этого пикси устроили в нем крепость.
– А…
Скрывая улыбку, я пошарила на полке со специями, нашла сиропчистотела. Умение Дженкса быть занозой в заднице было обратно пропорциональноего размеру. То же самое – с его способностью быть добрым другом. Очевидно,Гленн сумел добиться его расположения. Как вам такое?
Убедившись, что демонстрация пистолета не имеет целью менязапугать, я добавила каплю чистотела, встряхнула фарфоровую ложку, сбрасываяпоследние липкие капли. Воцарилось неловкое молчание, подчеркнутое звукомзажигаемого газа. Я просто ощущала тяжелый взгляд Гленна у себя на зачарованномбраслете под тихое клацанье деревянных амулетов. Распятие – это было само собойпонятно, а вот про остальные он должен будет спросить, если захочет знать. Намне сейчас всего три амулета – старые обгорели до полной бесполезности, когдаТрент ликвидировал носившего их свидетеля взрывом машины.
От смеси на плите пошел пар, а Гленн все еще не сказал нислова.
– Ну так что-о-о? – протянула я. – Давно ты вФВБ?
– Да, мэм.
Ответ был короткий, самодовольный и снисходительный.
Ух ты, веселый намечается вечер.
В раздражении я схватила листья коровяка, бросила их впозеленевшую ступку и стала толочь с излишней силой. Потом на минуту положилакашицу замачиваться в сливки.
Зачем я вообще вожусь с амулетом для него? Он им не станетпользоваться.
Варево уже кипело вовсю, и я прикрутила огонь, поставивтаймер на три минуты. Таймер был в виде коровы, мне он нравился.
Гленн молчал, глядя на меня с настороженным недоверием, а яоперлась спиной на край стола.
– Я тут готовлю тебе снадобье от зуда, – сказалая. – Странное дело, но я тебе сочувствую.
У него закаменело лицо.
– С вами работать меня заставил капитан Эдден. Ваша помощьмне не нужна. Разозлившись, я открыла рот сказать ему, что пусть тогда прыгаетс метлы и летит сам, но придержала язык. «Ваша помощь мне не нужна», – уменя когда-то у самой была такая мантра. Но с друзьями все намного легче. Янаморщила лоб, задумавшись. Как это Дженкс меня переубедил? Ах, да. Ругал меняи говорил, что я дура.
– Мне глубоко плевать, хоть бы с тобой Поворотслучился, – ответила я жизнерадостно. – Но Дженкс тебя посыпалпорошком, а он сказал, что у тебя на него аллергия. Пыльца расходится полимфатической системе. Ты неделю будешь везде скрестись только потому, чтослишком гордый и не станешь пользоваться жалким средством от зуда? Детскийсад. – Я щелкнула медный тигель ногтем, он зазвенел. – Аспирин.Десять центов за дюжину.
Неправда, но вряд ли Гленн взял бы средство, знай он,сколько за него сдерут в волшебной лавке. Медицинские чары класса два. Наверноемне надо было бы встать в круг, чтобы его сделать, но ради круга приходитсялезть в безвременье, а если бы Гленн увидел, как я работаю с лей-линией,наверняка бы это его отпугнуло.
Детектив старался не смотреть мне в глаза. У него дергалсяботинок, будто он сдерживался, чтобы не почесать ногу через штаны. Таймерзазвонил – промычал, точнее, – и, оставив Гленна думать, я добавила лепесткибальзамина и одуванчика, растирая их о борт тигля по часовой стрелке – никак непротив солнца. Я же, в конце концов, белая колдунья.
Гленн уже перестал притворяться и медленно почесывал рукусквозь рукав.
– Никто не будет знать, что я под чарами?
– Если не проверят тебя на предмет чар.
Я была слегка разочарована. Он боялся открыто показать, чтоиспользует магию – довольно обычный предрассудок. Но и я, однажды приняваспирин, лучше теперь буду терпеть боль, чем приму еще раз, так что чья быкорова мычала.
– Тогда ладно.
Очень неохотное было согласие.
– Ладно так ладно.
Я добавила молотый корень гидрастиса и сделала большойогонь. Когда пена приобрела желтый оттенок и запахла камфарой, выключила газ.Почти готово.
Вышло семь обычных порций зелья, и я подумала, не потребуетли он, чтобы я одну на себя потратила – доказала, что не собираюсь превращатьего в жабу. А вообще, это идея. Можно было бы пустить его в сад, защищать лилииот слизняков. А Эдден его как минимум неделю не хватится.
Гленн, не отводя глаз, смотрел, как я вытащила семь чистыхкружочков красного дерева размером с пятицентовую монетку и разложила их накухонном столе так, чтобы ему было видно.
– Считай, готово, – сказала я, изображаяжизнерадостность.
– И это все? – спросил он, широко раскрыв кариеглаза.
– Это все.
– Не зажигая свечей, не чертя кругов, не говорямагических слов?
Я покачала головой:
– Ты думаешь о магии лей-линий. Так там это латынь, ане магические слова. Лей-линейщики берут силу прямо из линии, и им нужны рамкиобряда, чтобы ее контролировать. Я же – земная колдунья. – Слава богу, добавилая про себя. – Моя магия тоже идет из лей-линий, но она естественнымобразом отфильтровывается в растениях. Будь я черной колдуньей, чащеиспользовала бы животных.
С таким ощущением, будто снова сдаю курсовую лабу, япокопалась в ящике со столовыми приборами, разыскивая иглу для пальца. Резкийукол острия в кончик пальца едва ли был заметен, и я выдавила в зелье тринеобходимых капли крови. Запахло красным деревом – густо и резко, перебивая ароматкамфары. Я все сделала правильно, и сама это знала.
– Вы туда влили кровь! – сказал он, и я поднялаголову в ответ на тон возмущения.
– А что? Как еще мне было его оживить? Сунуть в духовкуи запечь? – Чувствуя сама, как хмурится у меня лоб, я заправила выбившуюсяпрядь за ухо. – Любая магия имеет цену, которая платится смертью,детектив. Белая магия земли оплачивается моей кровью и смертью растений. Еслибы я хотела создать чары черной магии, чтобы тебя отключить, или превратитьтвою кровь в смолу, или даже вызвать у тебя икоту, надо было бы использоватьнекоторые противные ингредиенты, в том числе части тел животных. А настоящаячерная магия потребовала бы не только моей крови, но и принесения в жертвуживотного.
Либо человека или внутриземельца.
Получилось резче, чем я хотела, и я продолжала смотретьвниз, отмеряя дозы и давая им стечь на диски красного дерева. Моя неудавшаясякарьера в ОВ включала поимку серых заклинателей – ведьм, которые брали белыечары, вроде сонных, и употребляли их во зло, но и черных заклинателей мне тожеприходилось ловить. В основном это были лей-линейщики, потому что самиингредиенты, нужные для черных чар, таковы, что белые колдуньи землипредпочитали оставаться белыми. Глаз саламандры и лягушачья лапка? Куда там. Акровь, выпущенная из селезенки живого существа, или язык, вырванный в момент,когда животное испускает последний вздох – не хотите? Мерзость, в общем.
