Двадцать лет назад Тери Уошберн была вопиюще красивой, и это было заметно до сих пор. У нее были большущие глаза, самые нежные и невинные, какие только Джаду приходилось встречать. Вокруг рта появились жесткие морщинки, но знойные губы оставались чувственными, груди под плотно прилегающим платьем от фирмы «Пуччи» были округлыми и твердыми. Джад подозревал, что они подвергались силиконовым инъекциям, но ждал, пока она сама упомянет об этом. Остальное, что касалось тела, оставалось в хорошей форме, а ноги были великолепны.
Рано или поздно большинство пациенток Джада влюблялись в него — естественный переход от отношений «пациентка — доктор» к «пациентка — защитник — любовник». Но случай с Тери был иным. Она пыталась вступить с ним в связь с первой же минуты, как вошла в кабинет. Старалась возбудить его любым пришедшим в голову способом — а в этом Тери была специалисткой. Наконец, Джад предупредил ее, что если такое поведение не прекратится, то он отошлет ее к другому врачу. С этого момента она вошла в разумные рамки: изучала его, пыталась найти ахиллесову пяту. Известный хирург-англичанин прислал к нему Тери после отвратительного скандала. Один французский газетчик, живущий сплетнями, обвинил Тери в том, что во время уикэнда на яхте знаменитого греческого судового магната, с которым она была обручена, она переспала с тремя братьями судовладельца, пока он летал на день в Рим. Эту историю быстро приглушили, репортер напечатал опровержение и затем был тихо уволен. В первый же сеанс у Джада Тери похвастала, что это было правдой.
— Просто дико, — сказала она. — Секс нужен мне все время. Не могу насытиться им.
Она провела ладонями по бедрам, задирая юбку, и невинными глазами посмотрела на Джада.
— Понимаешь, что я имею в виду, милый? — спросила она.
Со времени того первого визита Джад узнал о Тери довольно много. Она родилась в маленьком шахтерском городке в Пенсильвании.
— Мой отец был безмозглым поляком. Он получал удовольствие, напиваясь с собутыльниками каждый субботний вечер, и до полусмерти колотил мою старушку-леди.
В тринадцать лет Тери обладала телом женщины и лицом ангела. Она усвоила, что может зарабатывать никели, уединяясь на угольной свалке с шахтерами. В тот день, когда об этом узнал отец, он ворвался в их маленькую хижину, неразборчиво крича что-то по-польски, и вышвырнул мать вон. Он закрыл дверь, снял свой тяжелый ремень и избил Тери. Закончив, он изнасиловал ее.
Джад наблюдал за Тери, когда она описывала эту сцену, — на лице ее не отражалось никаких эмоций.
— Тогда я видела отца с матерью последний раз.
— Вы убежали, — сказал Джад.
Тери удивленно повернулась на кушетке.
— Что?
— После того, как отец изнасиловал вас.
— Убежала? — сказал Тери. Она откинула назад голову и разразилась смехом. — Мне понравилось это. Это моя сука-мать выкинула меня из дома!
Джад включил магнитофон.
— О чем вы бы хотели поговорить? — спросил он.
— О сексе, — сказала она. — Почему бы нам не подойти в этому с точки зрения психоанализа, может, ясно будет, почему вы такой святой?
Он пропустил это мимо ушей.
— Почему вы думаете, что смерть Кэрол связана с сексуальным нападением?
— Потому что все напоминает мне о сексе, милый.
Она поежилась, и юбка ее скользнула чуть выше.
— Опустите юбку, Тери.
Она бросила на него невинный взгляд.
— Извините… В субботу была грандиозная вечеринка, док…
— Расскажите о ней.
Она решилась заговорить не сразу, в голосе послышалась непривычная нотка озабоченности.
— Вы не будете презирать меня?
— Я говорил вам, что вы не нуждаетесь в моем одобрении. Вам требуется единственное одобрение — ваше собственное. Правильно или неправильно — это условия, созданные нами самими в игре с другими людьми. Без правил не может быть и игры. Но не забывайте — эти правила искусственны.
Наступило молчание. Затем она заговорила.
— Это была модная вечеринка, день рождения. Муж нанял оркестр из шести человек.
Джад слушал. Она повернулась и взглянула на него.
— Вы уверены, что не перестанете уважать меня?
— Я хочу помочь вам. Все мы делаем что-то, чего стыдимся, но это не значит, что мы должны продолжать это делать.
Она с минуту изучала его, затем откинулась на кушетку.
— Я когда-нибудь говорила вам, что подозреваю своего мужа в том, что он импотент?
— Да.
Она говорила об этом каждый сеанс.
— Он ни разу как следует не обработал меня с самой женитьбы. Всегда у него находится какая-нибудь чертова отговорка… Так вот… — Рот ее горько скривился. — Вот… В субботу вечером я забавлялась с бэндом, а Гарри наблюдал.
Она заплакала.
Джад подал ей бумажные платки.
За всю жизнь никто никогда не давал Тери Уошберн чего-то, за что ей не пришлось бы расплачиваться с лихвой. Впервые приехав в Голливуд, она получила место официантки в придорожном ресторанчике и большую часть заработка тратила на уроки у третьестепенного преподавателя драматического искусства. За неделю он перетащил ее жить к себе и заставил вести хозяйство, ограничив преподавание пределами спальни. Через несколько недель она поняла, что он не сможет добыть ей роль, даже если и захочет, — тогда она порвала с ним и устроилась работать кассиршей в аптеке отеля Беверли Хиллз. В канун рождества зашел киноделец — на ходу купить подарок жене. Он дал Тери свою карточку и сказал, чтобы она позвонила. Неделей позже Тери снялась на кинопробе. Она была неуклюжа и необучена, но при ней были три достоинства: сенсационные лицо и фигура, фотогеничность и киноделец.
В первый год Тери Уошберн сыграла эпизодические роли в десятке фильмов. Она начала получать письма от кинолюбителей. Роли ее увеличились. В конце года ее покровитель умер от сердечного приступа, и Тери испугалась, что ее уволят со студии. Однако новый директор пригласил ее и сказал, что связывает с ней большие надежды. Она получила новый контракт, повышение ставки и квартиру побольше с зеркалами в спальне. Постепенно Тери стала играть главные роли в короткометражных фильмах и, наконец, когда публика высказала достаточное обожание в предварительных заказах на фильмы с Тери, она стала звездой фильмов первого класса.
Все это давно прошло, и Джад чувствовал жалость к женщине, лежащей на кушетке и пытающейся сдержать всхлипывания.
— Хотите воды? — спросил он.
— Н-нет, — сказала Тери. — В-все в порядке.
Она достала из сумочки платок и высморкалась.
— Извините, — сказала она, — веду себя, как проклятая идиотка.
Она села.
