Они прошли мимо уборщика с сердитым славянским лицом, тот выкатывал из мужского туалета яркую желтую тележку со швабрами. В воздухе повисла хвойная химическая вонь. Беккет сунул руку в задний карман.
– Я достал и собираюсь попробовать.
– Я с Адель говорил.
– Ни фига подобного.
Джефф открыто бунтовал.
– Я собирался с ней поговорить.
– О чем ты собираешься с ней разговаривать? Деревяшка. Она, наверное, сидит на каких-то сильных транках.
Беккет вынул руку из заднего кармана, протянул что-то Джеффу. Кусочек оберточной бумаги, сложенный конвертиком.
– Что это?
Беккет, как фокусник, потянул за концы, раскрыл конвертик: там лежали три малюсеньких коричневых квадратика.
– Марки, блин.
– Это вот марки?
– Ага.
– Разве марки не должны быть прозрачными? Эти штуки коричневые.
– Марки, мужик. Они самые. Типа блок высушенного желатина, пропитанный чистым божественным откровением, ЛСД-25.
– Ты это собираешься есть?
– Я уже. Полчаса как.
– И что?
– Ничего. Рано еще.
Джефф не сводил глаз с желатина, покоящегося на оберточной бумаге в ладони Беккета. Он огляделся – нет ли уборщика.
Беккет облизал губы.
– Ну, бери одну.
– Сегодня не надо бы.
– Чего вдруг?
– Не знаю. Я хотел просто потусоваться. С Адель поговорить.
– На хуй Адель. У Адель мозги давно высохли. Что тебе Адель? Она полный ноль.
– Она не ноль.
– Ты с ней когда-нибудь говорил? У нее в головке ни одной мысли. Курит, и все.
– И она невероятно красивая.
– Ты серьезно?
– Ну!
– Никогда не замечал, как она выглядит.
Уборщик вернулся. На этот раз он нес большой рулон бумажных полотенец и связку ключиков. Отпер диспенсер, вставил туда рулон. Снова вышел, ни разу не взглянув на ребят.
Джефф подошел к раковинам и пустил воду.
– Он знает, мы что-то задумали. Вдруг копов позовет?
– Ну так съешь, пока не позвал.
– А кто еще съел?
– Я больше никого не спрашивал. Шелл может типа зассать.
– Я могу типа зассать.
– Ты принимал мескалин, принимал Е, курил пластилин, который я достал. Тут то же самое, только сильнее. – Беккет посмотрел на свои ноги, качнулся, но обрел равновесие. – Оп-па!
Джефф знал, что ничего хорошего из этого не выйдет.
– Что? Все в порядке?
– Такая, типа, волна. Под коленками. – Беккет нахмурился. – Давай, слышь, ты хочешь, чтоб я тут тихо трепетал на ветру? Ты сказал, если я достану, ты съешь. И бросил меня одного.
– Попроси Терри.
– Ах вот ты как? Ну давай, давай. Тоже мне друг.
Джефф уставился на квадратики.
– Как это делать?
– Намочи кончик пальца. Теперь прикоснись к марке.
Джефф поднял кусочек.
– И все?
– Да нет же, дебил. Положи в рот. Джефф положил квадратик на язык.
– Как это проглотить, она слишком маленькая?
– Оставь во рту и все. Само получится.
Через несколько мгновений Джефф и Беккет вернулись к компании. Терри складывал свои рисунки. Адель сидела в одиночестве, на Джеффа не смотрела. Беккет сел рядом с Адель.
Джефф не мог найти во рту маленький квадратик. Смешно, что такая маленькая штука вообще может что-то с ним сделать.
– Ну, чего делаем?
Терри сказал, не поднимая глаз:
– Здесь нельзя оставаться. Они минут через десять закрываются.
Джефф взглянул на Адель – та была занята, слушала Беккета, который нашептывал ей что-то в маленькое, идеальной формы ушко.
Шелл мчалась через ресторанную зону, мимо пустых столов, к ребятам.
– Что-то творится. Пойдем посмотрим! Я курила, а эти копы вышли из торгового центра с этим извращенцем в наручниках.
– Извращенцем?
– Вуайерист, мудила, блин. Мужик тусовался у женских примерочных в «Пенни», выискивал голых кисок! Появилась охрана с копами и схватила этого яппи за жопу. Вытащила его отсюда в наручниках. Прошел прямо мимо меня.
– Он на улице?
– Ага. Около «Пенни».
Терри поднялся со стула. Джефф повернулся к Адель.
– Ты идешь? Адель?
Адель перевела спокойные зеленые глаза на Джеффа.
– Да?
– Тебе надо это увидеть.
– Почему?
– Может быть, интересно.
Джефф чувствовал, что Беккет отрешенно смотрит на него. Беккет улыбнулся. Его зрачки были расширены. Джефф задумался, давно ли Беккет начал бриться.
– Может, позже, Джефф, у меня тут как раз кое-что наметилось.
– О'кей. Только не забудь, хорошо?
– Не забуду.
С этими словами Адель повернулась к Беккету, Беккет улыбнулся Адель. Остальные уже ушли. Джефф не хотел идти, но не мог здесь оставаться.
16
Мэл под сияющими электрическими лампами забрал у служащего канистры и поставил их в затхлый багажник. Снова забрался на сиденье, обитое вытертым нейлоном, и даже не отреагировал, краем глаза углядев полицейскую машину. Он знал, что за грубость его никто не арестует. «Я с вами потом разберусь, ребята».
Отъехав, Мэл заставил себя поесть. Ясность его ума зависела от постоянного притока питательных веществ к клеткам мозга. Его внутренний ребенок требовал молока и печенья, поэтому Мэл съел «Орео» и выпил литровую упаковку молока. Настроение улучшилось. Все шло как надо. Два пистолета пристегнуты к телу, пистолет-пулемет под рукой, пулемет на заднем сиденье, две винтовки в багажнике, сумка с патронами. От тяжести оружия у него становилось легко на душе. Мэл чувствовал себя горлышком песочных часов. В эту ночь ни одна молекула времени его не минет.
Автомобиль Мэла проскользнул мимо танцующих румбу машин, пытающихся выехать со стоянки. Он замедлил ход у «Джей-Си-Пенни» и заметил ментовоз, рядом с которым стояли какие-то люди. Мэл проехал мимо, изучая обстановку. Полиция занимается своими полицейскими делами. Мэл знал: кем бы ни были эти копы, они наверняка горды собой – молодцы, арестовали какое-нибудь чмо, воришку. Они в жизни не видели ничего похожего на то, что припас для них Мэл.
Мэл въехал на пятачок около каких-то мусорных баков, отгороженных от основной стоянки низкой стенкой. Мэл помнил эти мусорные баки, помнил дверь, которая к ним вела. Пока он просто ткнул в кнопку, открывавшую багажник, положил пистолет-пулемет «хеклер-и-кох» в спортивную сумку, вылез из машины и направился к освещенному входу.
