Продолжая смотреть на Уирлинга, я следил боковым зрением за реакцией Джули. Она говорила мне, какое обстоятельство беспокоит студию больше всего. Но лицо Джули оставалось маской равнодушия. Так, словно в подсчете экономического эффекта от чьей-то смерти она не находила ничего необычного, а тем более предосудительного.
– Уверен, вы меня понимаете. Невозможно просто взять и отказаться от съемок. Нам придется их закончить. Было непросто, но Билл уже скомпоновал все в одно целое. – Уирлинг кивнул в сторону Уильяма Помроя. – Написан новый финал, теперь без Мэри Маргарет. До завершения съемок остаются считанные недели. – Уирлинг еще раз позволил себе вскользь улыбнуться. – Предполагается скорейший выход картины на экран.
Кое-что прояснилось. Скрестив руки, я улыбнулся в ответ, рискнув произнести вслух:
– Пока в памяти свежи воспоминания о ней.
– Да, конечно, – ответил Уирлинг, будто обрадовавшись, что я не слишком далек от понимания того, вокруг чего крутится его мир. – Если подобное происходит – например, умирает кто-то из известных людей, – наступает очень короткий период, когда люди хотят говорить только об этом. Так случилось после гибели принцессы Дианы. Год, а иногда несколько месяцев – и никому уже не будет до этого дела. Сознанием аудитории завладеют другие идеи.
Уирлинг замолчал, ожидая нашей реакции. Я ничего не ответил. Словно намекая на некий скрытый в его словах смысл и мою сопричастность, Уирлинг добавил:
– Идею высказал Стэнли. Он на этом настаивал. Нет, не так… Он требовал завершить съемки и выпустить картину в прокат.
– Как дань уважения Мэри Маргарет, – не подумав, вставила слово жена Помроя.
Уирлинг бросил строгий взгляд – казалось, он хотел поправить ее, как ребенка.
– Верно, – сказал он. – Мы все этого хотим. Пусть ее последний и, без сомнения, лучший фильм послужит данью этой памяти. Но теперь, в результате сегодняшнего неудачного шага, возникла проблема.
– Проблема? – спросил я.
– Да. Дело в вашем заявлении, сделанном на пресс-конференции – той самой, что прошла у ворот студии. Вы сказали, что кем бы ни был убийца Мэри Маргарет, они вместе вошли в ее дом.
Мне хотелось, чтобы Уирлинг высказался совершенно открыто. Я положил ногу на ногу и, вытянув их под столом, задумчиво опустил голову.
– Почему это проблема? – спросил я, сощурившись и исподлобья взглянув на Уирлинга.
Он откинул голову, и на мгновение наши взгляды пересеклись.
– Потому что за этим подразумевается нечто недозволенное.
– Господи, Майкл… Ее убили! А тебя беспокоит что-то «недозволенное»! – с сарказмом воскликнула Элизабет Хокинг. Визгливый голос актрисы никак не укладывался в рафинированно-аристократический стиль, отличавший ее киногероинь.
Уирлинг нервно дернулся, однако не стал тратить времени на препирательства.
– Мэри Маргарет Флендерс несла зрителю определенный образ, – продолжал он, обращаясь в основном ко мне. – Образ целенаправленно культивировали, это стоило денег и времени. Никто не преуменьшает значения утраты, но распространять разрушающие этот образ слухи об обстоятельствах смерти Мэри Маргарет означает ухудшить ситуацию. Думаю, Стэнли согласился бы со мной. Уверен, вы способны найти путь для защиты интересов Стэнли помимо инсинуаций насчет его жены, наносящих урон студии, в создании которой он принимал участие и которая стала успешной во многом благодаря Мэри Маргарет.
Чтобы лучше видеть Джули Эванс, я на некоторое время отвел глаза от Уирлинга. Избегая моего взгляда, Джули уткнулась в тарелку.
В первый момент мне хотелось сказать Уирлингу, что он лезет не в свое дело. Потом я решил не обращать на его слова внимания и, отвернувшись, поймал взгляд Уокера Брэдли.
– Вы хорошо знали Мэри Маргарет Флендерс. Как полагаете, кого она могла привести домой поздно ночью, зная, что муж уже спит и ей никто не помешает?
И в жизни, и на киноэкране Брэдли играл только себя. В ожидании, когда я закончу вопрос, он покачал головой – так же как делал в фильмах десятки раз до этого, раскрыв рот и заранее готовый ответить.
– Нет, – решительно сказал Брэдли. – Не знаю никого, с кем она могла бы это проделать. – Держа жену за руку, он привстал и со всей решительностью объявил: – Не верю, что это мог совершить кто-то, кого она знала. Ее все обожали.
– Любил ли ее Стэнли? – громко спросила Элизабет Хокинг. – Я задаю себе вопрос: он действительно любил Мэри Маргарет?
– Что вы имеете в виду? – доверительно произнесла Кларисса Гриффин, и все сидевшие за столом с интересом уставились на Элизабет Хокинг.
В первый момент Элизабет ничего не ответила. На ее губах играла задумчивая улыбка, словно мимолетное отражение воспоминаний или печали, таившейся в глубине сердца и заслоненной заботами нынешнего дня.
– В картине под названием «Джильда» главную роль играла Рита Хэйуорт. Эта роль сделала ее звездой…
– «Джильда»?! – с неожиданной энергией воскликнул Роберт Мэнсфилд. – Ах да… Я помню «Джильду»!
Потухшие глаза заискрились интересом. Мэнсфилду не терпелось попотчевать слушателей смутным эпизодом сильно приукрашенного прошлого. Жена дернула его за рукав. Неожиданно покорившись, Мэнсфилд потер лоб, прокашлялся и замолчал.
– Рите Хэйуорт приписывают одно высказывание, – продолжала Хокинг. – Говорили, ее проблема состояла в том, что мужчины отправлялись в постель с Джильдой, а просыпались с Ритой. Это я имела в виду, говоря, что Стэнли Рот любил Мэри Маргарет, любил искренне. Вот и все.
Я украдкой посмотрел на Роберта Мэнсфилда. Уткнувшись взглядом в стол, он слушал. По все еще красивому лицу артиста блуждала лукавая улыбка. Должно быть, он перебирал в памяти истории, связанные с именем «Джильда», – все то, о чем теперь мог только молчать.
Майкл Уирлинг скорчил раздраженную гримасу. Он снова выставил ладони перед собой, на сей раз барабаня подушечками пальцев друг о друга. Сосредоточившись на этом процессе, Уирлинг видел только свои руки или, скорее, то, что находилось за ними.
– Итак, вы заявляете противоположное сказанному мистером Антонелли, – произнес он, и его взгляд стал еще напряженнее. – Противоположное объявленному всему миру – что она не приводила в дом того, кто ее убил. То есть убийство совершил Стэнли Рот, глава студии?
Элизабет бросила салфетку на стол и расхохоталась:
– Майкл, Боже… Ты прекрасно знаешь: я вовсе не это сказала. Почему ты хотя бы раз не прислушаешься к кому-то другому?
Возникло ощущение неловкости. До меня наконец дошло то, о чем не могли не знать остальные, присутствовавшие в этой комнате. Когда-то Майкл Уирлинг и Элизабет Хокинг были любовниками. Это объясняло их нынешнюю взаимную неприязнь.
Льюис Гриффин постарался сгладить ситуацию:
– Уверен, никто не считает Стэнли как-либо связанным с ее смертью, – с печально-умиротворяющим выражением сказал он. – Это большая, причем двойная трагедия. Да… Во-первых, смерть Мэри Маргарет, а теперь это…
