К трем ментам подошли еще трое, они о чем-то переговорили и разошлись в разные стороны. «Старые» двигались в его сторону. Андрей почесал кончик носа, встал и отправился куда глаза глядят.
ГЛАВА 13
Благо идти оказалось недалеко. Глаза глядели на скверик, а там – лавочка, и поют птички, и черемуха с вишней цветут: под этот «гарнир» хорошо думается. Во всяком случае, раньше думалось. Сегодня Дорин не мог ни за что поручиться, он чувствовал, что началась новая полоса в его жизни, он вступил на новую, зыбкую почву, и, как апостол Петр, идущий по воде, Дорин тоже боялся и не понимал правил.
Одно он знал точно, в чем признаться себе с самого утра не хотел – кто-то подставляет его очень последовательно и грамотно. Пока Андрей ходил по московским улицам, он совершенно точно осознал – в каком бы состоянии он ни был прошлой ночью, но в деревню он не возвращался и женщин не убивал.
Такая уверенность зиждилась на простом, но поначалу не замеченном им факте: ни один человек, как бы пьян он и агрессивен ни был, не мог организовать вывоз книг, оставшихся от Романа Антоновича. Он, Дорин, во всяком случае.
Он попытался представить себе, что, напившись вчера, остро пожалел о том, что библиотека досталась не ему. И предположим, поехал в деревню. На чем?
Предположим, взял первую попавшуюся машину или такси. И что было с этой машиной дальше? Стояла на улице и ждала, пока Дорин убивал женщин, а потом грузил несколько десятков свертков с книгами? Бред.
Любой случайный человек забил бы тревогу, если бы ночью привез пассажира куда-то, откуда тот под покровом темноты грузит полную машину какими-то коробками. А покров темноты явно был. Хотя дом коллекционера стоял и несколько в отдалении от других, но все равно любой бы побоялся включить свет рядом с теплым трупом и привлекать внимание соседей.
Да и потом, сколько это продолжалось все? Упаковок было несколько десятков, и все в подвале. Машина явно на участок не въезжала значит, до дверей метров двадцать. Минуту туда и столько же обратно как минимум. Да по дому, да в подвал, да из подвала. А унести две упаковки можно, конечно, но если по прямой, а из подвала – только одну. А в машине их тоже надо уложить, а не бросить кое-как. Даже если он приехал на грузовике, не бросал же он свертки через борт абы как. А если не грузовик, то и вообще тридцать – сорок упаковок может не поместиться…
Значит, часа полтора-два он трудился, не считая времени на то, чтобы найти что-то и нанести удары женщинам. Стоп, надо накинуть еще минимум полчаса, он ведь, по версии следствия, украл также и коллекцию бронзы, про существование которой даже не догадывался. Сколько-то времени надо добавить, чтобы ее найти, затем чтобы перетаскать в машину. Если нет специальных приспособлений, то максимум, что можно унести за одну ходку, это – четыре штуки.
То есть получается, что незнакомый шофер в течение более чем двух часов ждал, пока он носил из дома награбленное. А он явно не принимал участие в переноске, потому что иначе он должен был входить в дом и видеть тела. Но такого представить себе было нельзя, и получалось, что шофер не ждал его, а был отпущен.
Но тогда интересно знать, откуда Дорин взял другую машину ночью в незнакомом месте? Поймал на дороге? Если кто-нибудь не пробовал в ближнем Подмосковье ночью на некрупном шоссе ловить машину, то Андрей был готов ему предложить это как тест на терпение. Давным-давно, в прошлой, нет, в позапрошлой жизни, ему пришлось пару раз уезжать так от подружек. Оба раза оказалось быстрее дойти пешком десять—двенадцать километров, чем поймать попутку. А представить себе, как он сидит на куче краденых свертков и пытается дождаться машины, можно, конечно, но…
Получается, машина у него с собой была не случайная. А это значит, что он в невменяемом состоянии сообразил, где ее взять, позвонил кому-то, договорился и пошел «на дело». Знакомых, которым можно позвонить ночью и предложить ограбить двух женщин, у него никогда не было, это Дорин понимал точно. Экзотические варианты типа того, что он познакомился с таким человеком в кабаке, поведал ему свою печаль о недоставшихся книгах и они вместе решили повеселиться, Андрей тоже отбросил.
Значит, получалось, что женщин он не убивал и дом не грабил. Следовательно, вся история с его преступлением была кем-то подстроена, точно так же, как и все многочисленные «прегрешения» перед Леной. Это означает, что кто-то весьма крепко за него, Дорина, взялся и не дает ему продохнуть. Неплохо было бы еще понять зачем…
Андрей был настолько погружен в свои мысли, что не заметил, как с опозданием на полчаса приезжал Брайловский, застрявший в пробке, как походил вокруг обговоренного места и, матерясь, уехал. Правда, надо признать, что и Андрей со своего места подъезд не видел, а мог, если бы был повнимательнее, увидеть только «Мерседес» с Веселкиным за рулем. Но он уже и не ждал Гришку, понимая, что в этом деле он один, и даже если кто-то и захочет помочь, то радоваться нужно, но рассчитывать на это нельзя.
Однако становилось прохладно. Андрей зябко передернул плечами, еще раз подивился, что не простудился прошлой ночью, наверное, коньяк помешал. Он встал и пошел дальше в неизвестном направлении, просто чтобы согреться. Сейчас, как он понимал, первым делом надо было решить бытовые проблемы: где жить и привести себя в порядок.
Никаких идей с ночлегом в голову не приходило. Можно было, конечно, закатиться к кому-нибудь из «старых» подружек, но почему-то даже одна мысль об этом была Дорину неприятна. Он остановился у стены, отвернувшись от прохожих, пересчитал деньги – с этим пока проблем не было. Куда же податься?
На его пути прямо посреди дороги спиной к нему стояла бабушка в не по погоде теплой куртке, держа в руках перед собою какую-то картонку. Миновав ее, Дорин оглянулся и на куске коробки прочитал надпись, сделанную шариковой ручкой: «Сдается комната». Вот оно! Здесь же вокзал недалеко.
Как же он раньше не подумал? Ведь сегодня это наверняка целый промысел для неимущих слоев населения – сдавать жилплощадь в наем. Кому-то гостиница не по карману, кому-то с женщиной переночевать негде, кому-то власти о своем местонахождении оповещать не хочется.
– А почем будет переночевать, бабушка? – спросил Андрей, подозрительно разглядывая старуху.
Высокая, жилистая, с халой на голове и презрительно сжатым ртом. Наверняка всю жизнь проработала в торговле.
– А тысяча рублей, внучек, – отвечала она, в свою очередь подозрительно разглядывая Дорина.
Высокий, смазливый, но небритый уже дня два, в грязной куртке и несвежей рубашке. Для бездомного слишком хорошо одет, для домашнего – слишком запущен. Наверняка пьяница запойный, на первой стадии, только начал.
Похоже, они друг другу не понравились. Старуха отвернулась, а Дорин, получив ценную информацию, пошел дальше в сторону вокзала. Информация была о том, что, во-первых, товар на рынке есть, во-вторых, он теперь знал его цену.
Следующего сдатчика он опознал издалека, по месту (посреди тротуара) и характерному положению рук. Со спины был непонятен возраст – огромная туша одета в куртку и брюки невнятного цвета и покроя. Зайдя сбоку, он разглядел клокастую или плохо выбритую бородку и потому что персонаж ему не глянулся, спросил:
