умные люди объяснили: девочка, ты тут не одна такая, с кораблём и глупыми мечтами. За место под звездами придётся бороться.
И Юми старалась. Как могла. Брала мелкие грузы по невыгодным маршрутам, непонятно откуда — непонятно куда. Совсем уж явным «контрабасом» брезговала, но в легальности пары рейсов сомневалась до сих пор, и старалась лишний раз о них не вспоминать. Даже купила пистолет, на всякий случай. Со временем появилось несколько маршрутов, которые принадлежали «Кицунэ» и только ей. Те же армкорповские шахты, например. Появились и деньги, баланс вроде бы выровнялся, но Юми все равно сводила концы с концами только потому, что не переставала рисовать — корабль отнимал кучу времени и едва обеспечивал себя.
Но бросить глупую мечту никак не получалось.
Потому и схватилась за несложную и вроде бы легальную подработку с этим Виктором. Отложить хоть пару тысяч. Потом может еще как-нибудь повезет — и еще пару. И может быть, когда-нибудь…
Юми поняла, что сейчас заплачет. И огромным, чудовищным усилием воли заставила себя переключиться на навигацию. Курс сам себя не проложит. Нужно работать, выбора нет.
* * *
Прыжок назначили на следующее утро — от планеты-гиганта лучше улететь подальше, его огромная гравитация на что-то там пагубно влияет. Виктор не стал вдаваться в детали, у него своих дел было по горло. С родной планеты он сбежал налегке, без сумки, чтобы люди Дона ничего не заподозрили. Взял только то, что можно распихать по карманам куртки. Носки, трусы, расческу и бритву. И на всём этом существовал уже больше недели. Сам, конечно, мылся каждый день, но одежда уже попахивала. Пора принимать меры — Юми вон уже нос воротит, а на станции придётся иди на встречу с богатым и уважаемым человеком. Они бывают куда вреднее, чем космическая художница.
Виктор безжалостно истратил всю воду в душе — отмылся, побрился и худо-бедно постирался. Штаны признал годными — не хватало еще голым ходить, пока всё сохнет. Носки и трусы проблем не вызвали. А вот со стиркой рубашки в микроскопическом рукомойнике пришлось повозиться. И всё без порошка, обычным мылом. Это единственное, что он смог опознать в душевой. Юми летала одна, и шкафчик под банные принадлежности был чисто женский — тысяча баночек непонятно для чего.
Разложил всё постиранное на кровати — пусть сохнет. И в одних штанах, босиком потопал разогревать обед.
Из лифта появилась Юми. Прошлась оценивающим взглядом по голому торсу Виктора и выразительно фыркнула.
— Ну прости, — усмехнулся Виктор. — Со спортом у меня «пакт о ненападении» уже пару лет как. Я не трогаю его, он — меня.
— Зато с душем, похоже, подружился, — проворчала художница. — Опять истратил всю воду? Теперь целый день ждать, пока отфильтруется.
Вода на космических кораблях используется по нескольку раз. Даже из отходов жизнедеятельности выделяют воду, в том числе питьевую. На планетах так заморачиваются только в самом крайнем случае, а в космосе это в порядке вещей. На «Кицунэ» была вполне приличная система, но работала она как-то медленно. По прикидкам Виктора, полный экипаж был семь человек — три двухместные каюты и одноместная капитанская. Система должна быть рассчитана соответственно. А реально на борту двое, и вода постоянно кончается. Скорее всего, фильтры уже старые, а новые купить художницу жаба давит.
— Ну извини, — сказал Виктор. — Надо было привести себя в приличный вид, мне ж в люди выходить.
— И это ты называешь приличным видом? — усмехнулась Юми.
— Однажды одного крутого типа спросили — какой прикид самый крутой?
— И что он ответил?
— «Тот, в котором я рассекаю, конечно».
— Похвальная уверенность, — рассмеялась Юми. — Кстати, я тут придумала, как нам время сэкономить.
— В смысле? — удивился Виктор и замер с банкой консервов в руках.
— После прыжка отправим сигнал на станцию. По идее, мощности передатчика хватит. Можно даже видео, если ты так в себе уверен. Расскажешь, какое у тебя к этому богатею дело. А потом или пошлют, в чем я лично не сомневаюсь, или…
— Будем надеяться на лучшее, — вздохнул Виктор, и отправил банку в «разогревалку».
Он сам не был уверен в успехе. Но время уже нужно было экономить.
* * *
Со слов Юми, при прыжке самое главное — начало. Есть определенный период, когда все должно работать идеально, чтобы физика процесса не устроила локальный конец света. Для кораблей размером с «Кицунэ» это секунд тридцать. А потом хоть вообще электричество выключай — корабль всё равно выпадет куда нужно. Скорее всего, художница специально пугала Виктора космическими ужасами. Но проверять не хотелось.
Прыжок был не похож на предыдущий. Сначала долго висели без тяги — минут двадцать «ловили маяк». Потом дрожь, рывок… и полчаса неспешного покачивания, будто на большом судне в море. Организму Виктора это не понравилось. Совсем. Даже хуже невесомости. И хуже причаливания к станции, если что-то вообще может быть хуже. Не стошнило — и на том спасибо.
Как только корабль вывалился в новую систему, Юми принялась восстанавливать навигацию. Оказалось, что это длительный и муторный процесс. Виктора она отправила с глаз долой в каюту приводить себя в порядок. Хорошо хоть сила тяжести появилась — корабль временно нацелили всё равно куда и дали тягу. Космос большой, за пару часов ничего не случится.
Глава 6
В каюте царил беспорядок. Даже с минимумом вещей как-то получилось его создать. Одежда спокойно лежала на кровати сушились — на первый взгляд всё нормально. А потом случилась невесомость. Виктор об этом знал заранее, но «планетный» образ мышления не позволил связать одно с другим. В итоге минут пятнадцать собирал по каюте разлетевшиеся вещи. И всё равно из четырёх носков нашел три. Юми решил ничего не говорить — засмеёт.
Через полчаса Виктор в чистой, но слегка мятой рубашке сидел в кресле перед камерой.
— Рубашку мог бы и погладить… — ворчала Юми, копаясь в настройках записи на маленьком сенсорном экране.
— Высохнет до конца — сама обомнётся как надо.
— … и вообще, для таких случаев надо бы иметь пиджак…
Кажется, ответы её не волновали, она ворчала ради самого процесса.
— Пиджак я не носил ни разу в жизни, — сознался Виктор. — И страшно горжусь этим.
— А выпускной в школе? — наконец отреагировала художница. — В универе? Если ты там учился, конечно, а то по тебе
