а Аня продолжала ночные тренировки, на смену резким замечаниям Петрова пришли ободряющие кивки. На инструктора, казалось, снизошло благодушие, которое девушки встретили с опаской. Они боялись, что оно сменится еще большим ожесточением.
Как-то вечером девушки собрались вокруг коек Софьи и Ани и гадали, чем объяснить эту внезапную и странную перемену настроения Петрова.
— Я приземлилась сегодня утром совершенно безобразно, но он всего-то и сказал: «Внимание на боковой ветер». И больше ничего, — призналась Татьяна, загадочно улыбаясь.
— Подожди, у меня еще забавнее вышло, — перебила ее Галина, — я опоздала. Никак не могла отыскать свой амулет, он завалился под кровать. А Петров мне и говорит: «Ну, поторапливайтесь, милая девушка». И даже не завопил благим матом! — добавила она, и все покатились со смеху.
У каждой был свой талисман, предмет или ритуал, и все девушки знали, у кого он какой. У Веры был овальный кулон, внутри которого хранились фотографии двух ее братьев, тоже ушедших на фронт. У Оксаны — строки Анны Ахматовой, всегда одни и те же: «Ты все равно придешь…» У Ани — маленькая материнская расческа, которую девушка считала своим оберегом. У Софьи в нагрудном кармане хранилась фотография, которую она никому не показывала. У Галины была брошь: сова с красными янтарными глазами, придававшими птице что-то демоническое.
— Ясное дело, твой талисман самый мощный, от такого и саму смерть кондрашка хватит, — усмехнулась Оксана.
Все снова рассмеялись.
Когда подруги угомонились, Оксана заговорила снова.
— Я знаю, что случилось с нашим инструктором, — сказала она с легкой улыбкой, оттягивая разгадку и наслаждаясь всеобщим вниманием.
— Подожди, я понимаю… — перебила Вера, лукаво стрельнув глазами, — он в тебя влюбился, я права?
Компания опять развеселилась, так всех забавляло это состязание двух самых красивых девушек в полку.
— Нет, — возразила Оксана, опровергая жестом замечание своей соперницы. — Если вы помните, четыре дня назад его не было все утро. А вернулся он совсем другим человеком. И с тех пор никаких шпилек насчет того, что наше место на кухне, что наше дело не фигуры высшего пилотажа, а сплетни, что мы слишком слабые и нежные или, как он там еще говорил, что готовит для немцев тефтели в молочном соусе…
Девушки согласно кивнули.
— Но я знаю, где он был.
Галина бросила на Оксану косой взгляд, чтобы та прекратила всех интриговать и открыла тайну, которую всем не терпелось услышать.
— Он ездил на смотр мужского полка… И они оказались не лучше нас. Совсем не лучше!
Глава 14
Ростов-на-Дону,
сентябрь 2018 года
Рано утром при звуках низкого дядиного голоса Павел вынырнул из ночных кошмаров. Василий безуспешно старался говорить шепотом:
— Я заберу его с собой… Без вариантов.
Павел догадался, что дядя говорит с сестрой и речь идет о его, Павла, судьбе. Ясное дело, мать непременно хочет с ним поговорить, просит его вернуться в Москву. Но у парня включился все тот же жалкий рефлекс: упорно притворяться, что трагедия не так уж велика и, во всяком случае, он не имеет к ней отношения.
— Привет, мама. Как у тебя дела? Это ужасно… Знаешь, я все время говорил ему, что это безумие.
Василий шумно вздохнул, возвел глаза к потолку и выхватил у Павла телефон.
На безудержный плач сестры Василий коротко ответил: «Я этим займусь» — и нахмурился. Это выражение лица теперь сопровождало каждый брошенный на племянника взгляд.
— Засранец!
Два дня Павел не слезал с дивана, он то лежал, уставясь в потолок и разглядывая разводы от протечек, будто загадочные знаки, которые необходимо расшифровать, то чатился в «Тиндере» с девчонками. Он пользовался этим приложением как рабочим инструментом. Соблазнял молодых (и не очень) женщин, завязывал с ними переписку и, наконец, выуживал у них немного денег. Павел всегда отдавал должное сексуальным инстинктам как эффективному рычагу для вымогательства. Еще в школе он успешно срубал деньжат, перепродавая парням ношеные трусики приятельниц и одноклассниц.
— И тебе не стыдно, Лис? — как-то спросил его Саша.
— Спустись с крыши, перестань торчать на травке, тогда и поговорим, что такое хорошо и что такое плохо, окей?
Павел сгреб приятеля в охапку и расхохотался.
— И потом, это не преступление, девчонки рады оказать мне маленькую услугу…
После разговора с сестрой Василий сел за компьютер, изредка поглядывая на племянника, на его идиотскую улыбочку в синеватой подсветке айфона. Как он мог позволить себе такую дорогую штуковину? Ведь целыми днями бьет баклуши…
А пальцы Павла резво бегали по экрану. Анастасия, Настя, близкая подруга — как же быстро он стал ее близким другом — кинула ему денег на счет для оплаты нескольких ночей в отеле и билета на самолет. Его вранье до сих пор срабатывало безотказно, Настя всегда ловилась и раскошеливалась.
Но сегодня он был не так горд собой, как обычно. Он боялся читать эсэмэски. У него не было ни малейшего желания следить за своим и Сашиным рейтингом популярности на ютьюб-канале или в «Твиттере».
Со вчерашнего дня он так и сяк крутил в голове сообщение, которое хотел послать Ирине.
Простое «Как дела?» — слишком нейтрально. Он еще не завоевал ее, до этого далеко, к тому же в его интересах казаться чувствительным. «Я в отчаянии / в ужасе / подавлен…» — не годится. Наверное, лучшим выходом будет промолчать еще несколько дней. Исчезнуть. Вернуться, когда возмущение сменится тревогой, и пустить в ход историю, которую он за это время успеет состряпать.
Павел решил так и поступить, отложил телефон и встал размять ноги.
Василий вел себя так, будто никакого Павла в доме не было. Он просто предупредил племянника, что занят организацией экспедиции по лесам и болотам в окрестностях Волгодонска. Больше они ни о чем не говорили.
В квартире было две комнаты, основная и спальня. Василий работал за кухонным столом, иногда бросая на племянника косые взгляды, скорее обеспокоенные, чем сердитые. Невероятно похож на своего отца! И когда парень научился так презирать мир, жить, будто никто и ничто не имеет значения? Василий решил помочь сестре вывести племянника на верную дорогу. Часами просиживая перед монитором, Василий рылся на каких-то сайтах, изучал с лупой старые карты, делал выписки, а когда уходил из дома, запирал за собой дверь на ключ. Он не мог понять, почему племянник так равнодушно воспринял смерть лучшего друга. Василию хотелось влепить этому парню хорошую затрещину, чтобы вернуть на свет маленького глазастого мальчишку, который был счастлив, когда дядя учил его завязывать шнурки, выдавливать сок из дольки лимона на бутерброд с тресковой печенью или сверлить лунку во льду для зимней рыбалки.
Василий любил Павла как сына, которого у него не было. До сегодняшнего дня любил.
— Что ты делаешь, дядя?
Павел ткнул пальцем на разложенные повсюду старые карты — на столе, на полу, на стульях. «Все ищешь кольцо Фродо?» — ухмыльнулся он про себя.
Когда Павел был подростком, Василий подарил ему сагу Толкина. И примерно в то же время их связь прервалась. Дядя вспоминал, как племянник задвинул книги в угол и к ним не прикасался.
Насколько Павлу было известно, дядя всю жизнь прожил бобылем, ни жены, ни детей. По словам матери, пока их с Василием родители были живы, брат с сестрой ни в чем не нуждались и будущее виделось им лучезарным. Василий был гордостью семьи, у него были задатки талантливого инженера. Но все рухнуло, когда родители погибли в дорожной аварии. Брат и сестра были слишком малы для самостоятельной жизни, их поместили в детский дом, они затосковали. Василий уже не был многообещающим ребенком, он замкнулся и ушел в себя, как раненое животное, отказался от мечты, которую лелеял с первых школьных лет. Потом устроился на работу, на которой не мог реализовать свои способности, поселился в пригороде Ростова-на-Дону и стал настоящим бирюком, когда младшая сестра улетела в Москву. Павел не знал Василия, полного жизни и надежд, Василия до трагедии, о которой мать иногда рассказывала. Представить
