Интеллигент Пашка тотчас засуетился, поднес рюмку. Та шарахнула, заела шоколадной конфетой, выкурила полсигареты и решительно собралась в зал…
Искоса рассматривая ее, Яровой поражался: «Совсем еще ребенок! Лет шестнадцать, максимум — семнадцать. И ведь ни одна сволочь из зала не спросит с нашего хозяина за нарушение уголовного кодекса. Ни-од-на! Хотя, присутствуют все — как на совещании по формированию районного бюджета: и начальник отдела внутренних дел, и прокурор, и глава администрации…»
По окончании перерыва девчонка сверкала у шеста голыми сиськами и потихоньку развязывала тесемки узеньких трусиков.
Ну и понеслось.
Первым на сцену вылез прокурор. Новоявленная стриптизерша включила визг и чуть не села на Пашкин альт.
До сегодняшней ночи обитавших на невысоком помосте музыкантов не беспокоили, не донимали. Случалось, что растроганный мастерским исполнением и перебравший спиртного слушатель благодарил ансамбль некой денежной суммой. Или лично (и опять же за бабки!) заказывал любимое произведение. То были приятные моменты, а к столь наглым вторжениям никто из квинтета не привык.
Прокурор уже мотался по сцене: задел плечом колки гитары, опрокинул напольный пюпитр, полез обнимать девицу.
Музыканты прекратили игру.
В наступившей тишине Яровой передал обалдевшему Павлу инструмент и коротким хуком скинул прокурора обратно в зал.
Возможно, он не сдержался, поспешил. Возможно, вообще не успел подумать о последствиях своего поступка. Или попросту наплевал на эти последствия. Но факт оставался фактом: красивый полет влиятельного пугачевского чинуши с жестким приземлением на пол вызвал секундную гробовую тишину в зале, а затем дружное возмущение. И очень скоро Костя стоял на краю подиума со свирепым выражением лица и раскидывал мощными ударами до тошноты осточертевшую публику…
Избиение «младенцев» длилось пару минут — не дольше. А последней целью стал хозяин «Седьмой мельницы».
— Ты сдурел, Яровой? Ты что вытворяешь, а?! — проорал он в ли-цо гитаристу. А, завидев согнутую в локте руку и готовый к очередному удару кулак, сбавил громкость, попятился назад: — Э! Э! ты чего?.. Только попробуй, Яровой! Я тебя сразу уволю, понял? Только попробуй!..
Это были его последние, внятные слова между двух и трех часов ночи. За ними последовал очередной полет тела.
Самые умные, как и наиболее трезвые гости, проворно покидали территорию ночного клуба. Музыканты и танцовщица поспешили в «шкатулку» — переодеться и тоже улизнуть от греха подальше. Не суетился лишь Константин. С чинной степенностью он упаковал в футляр гитару, попрощался с друзьями-музыкантами, допил остывший кофе и последним вышел на улицу.
— Что таперича делать-то будешь? — с укоризною поглаживал левый ус дядя Петя.
Подпалив сигарету, гитарист шумно выдохнул табачный дым, посмотрел на мерцавшие россыпи звезд, беззвучно засмеялся.
— Куплю в ларьке пивка и пойду домой — правосудия дожидаться.
— Пивка? Это хоро-ошее дело. Токо ты это… побольше прикупи! А самое главное — побыстрее выпей.
— А что так?
— Совет такой. Поскольку не дождесси тута правосудия — съедят они табе с потрохами. И сидеть будешь тута же — в одной из пугачевских зон. И про пиво, паря, вспомнишь нескоро. О! Вишь, уже подъехали!
Со стороны улицы и впрямь послышался шум работающего двигателя, по мощенной дорожке проплыла полоска желтого света. Скрипнули тормоза, хлобыстнули по «вороньим» бокам дверки.
— Беги! Али не соображаешь, что по твою душу идут?! — напористо зашептал дед.
Яровой поудобнее перехватил футляр, бросил окурок и затушил его подошвой ботинка, оглянулся влево-вправо.
— Вон тама в углу пожарная лестница, — подтолкнул в спину служивый. — Влезешь на крышу сарая и сигай в соседний двор. А тама забирай вправо вдоль забора и упресси в калитку. Понял?
— Спасибо, дядя Петя!
— Давай-давай!.. А я скажу: убег следом за другими…
* * *
Маневр с пожарной лестницей, сарайной крышей и забором позволил вырвать фору в одну минуту. Разгадав подвох, четыре мента с двумя укороченными автоматами ломанулись за беглецом в кружную — по улице. Их матерную перекличку Костя отчетливо слышал, как слышал и переговоры по рации.
— Обкладывают, суки, — выскочил он из соседнего с «Мельницей» двора и, узрев второй «уазик», метнулся в противоположную сторону.
Положение медленно, но верно ухудшалось. Бежал он быстро, однако дежуривших по ночам милицейских нарядов в Пугачеве всегда было с избытком — слишком много в небольшом городке возвели при советской власти исправительно-трудовых учреждений. Сзади уже плясали по ухабистой дороге лучи фар, по тротуарам громыхали тяжелыми каблуками пешие служаки; где-то впереди сквозь непроглядную ночь завывали сирены парочки других ментовозов. Можно было шмыгнуть через какой-нибудь забор и дворами проскочить пару кварталов. Да вот беда — не знал Яровой Пугачева. И даже приблизительно не ведал, что внутри дворов, сколько там гавкает собак и высоки ли межсоседские заборы…
Повернув за угол, он притормозил — в сотне метров стояли две машины с включенными габаритами. Присмотревшись, понял: не УАЗы — слишком приземисты контуры. И продолжил бег.
Но вскоре услышал:
— Эй! Гитарист!!
Звали из машины. Из «Мерседеса», с которым он почти поравнялся.
— Ну, — сплюнул он тягучую слюну.
— Чего «ну»?! Садись.
— Благодарствую. Я уже пришел.
— Во-первых, не пришел, а прибежал, — высунулся какой-то мужик из приоткрывшейся задней дверцы. — А во-вторых, если сейчас не сядешь в машину добровольно, то посадят в камеру насильно.
Второе за несколько последних минут упоминание о лишении свободы подействовало: Костя приблизился к «Мерсу», заглянул в салон и решительно втиснулся вместе с футляром на заднее сиденье.
— Как звать? — поинтересовался из темноты тот же мужчина.
— Константин.
— Ответь-ка, Константин: семья у тебя есть?
— Нет. Один как перст.
— Закатай рукава, — вдруг распорядился сидевший рядом с водителем здоровяк.
— Это еще зачем? — подивился гитарист, но просьбу исполнил.
Тот включил освещение, обернулся и быстро осмотрел вены на локтевых сгибах рук.
— Годится. Документы с собой?
— Может, отъедем куда? — с беспокойством оглядывал улицу беглец, — там и поговорим, а?..
Автомобиль плавно тронулся и закачался на неровностях темных улиц.
— Документы с собой или дома? — повторно прозвучал вопрос.
— Тут они — в кармане. А на черта вам сдались мои документы?
— Настоятельно рекомендую сдернуть из этого городишки, пока не поздно, — вновь вмешался в разговор пожилой мужчина.
