такого нежно-молочного цвета.
Она поправила очки и, присев над футляром с нитками, придирчиво выбирала, смотря то на белые катушки, то на мелкий кусочек нити, торчащий в серединке пухового комочка. И сама себе высказывала — ох, какая же дура! Вот, думаешь, сейчас эту бусинку обратно пришьёшь и что-то случится? Да посмотри вокруг! Тут столько всякого… даже не сказочного! А какого-то иномирного! И ты… простая швея, баба с нитками и иголками, и ничего больше! Тут такую магию творят… А ты? Тьфу!
Но отступать было некуда. Если только… не сообщить всем, что нужной нити нет, что нужно её искать за тридевять земель, и что она-де ничего поделать с этой проблемой не может и вообще — вызывайте, когда найдёте нить. А я, вроде как, слишком крутой профессионал для такой работы. И гордо удалиться, оставшись в их глазах Мастером, а в своих… ну, это же дело десятое! Да?
Она с душераздирающим вздохом подняла глаза к потолку, размышляя о своей несправедливой судьбе, и ещё раз пробежала чуткими пальцами по выложенным в ряд катушкам белой нити.
И… замерла. Под подушечкой пальца гладко пробежал тончайший волосок.
Опустила глаза.
Этой нити не могло быть среди её набора!
На обычной шпульке, такой же, как и остальные, висел огрызочек нити в пару пальцев длиной! И он был… именно таким, как нужно! Тончайший — почти как паутинка — шёлк нежно-молочного цвета. Пискнув от неожиданности, Анна схватилась за шпульку и быстро прикинула нужную иглу. Заправила нить…
За спиной уже сопели в унисон Лиза и Бел — одна потише, а другой погромче и так жарко, что тепло от дыхания добегало до шеи и норовило заползти под воротник… от чего по загривку бегали стадом мурашки.
Дрожа от волнения, Анна бережно взяла туфлю и приладила бусину на нитку.
Подняла повыше иглу, осторожно и медленно, словно на закройке сложнейшей формы, повела руку вниз. Не дрогнуть! Не дёрнуться!
Острие коснулось материала и… Она-то думала, что давить придётся да стараться, чтобы тончайшая иголочка не сломалась от неприсущей ей работы пробивания кожи! Нет. Игла вошла в туфлю, словно в бархатистый мягкий плюш!
И чувствуя, как сладко замирает сердце в восхитительном чувстве правильности всего происходящего, Анна быстро, виток за витком, прикрепила бусинку к опушке.
По старой примете — так баба Нюра учила, чтобы новую вещь не сглазить! — заканчивая последнюю деталь, не отрезала нить, а откусила.
И только отодвинула иглу от починенной туфли, как остаток нитки стал таять в воздухе, оставляя тонкий след из посверкивающих искорок…
— Вот! — Анна осторожно расправила мех доисторического кристал-кроля и подняла туфлю над головой.
Это был миг её триумфа. Миг, когда она была довольна собой, как никогда раньше! Даже победа в региональном конкурсе и фотографии в журналах не заставляли так сладко биться сердце!
Но триумф не продлился долго.
Лиза с задушенным писком подхватила туфлю над её головой и тут же побежала к платью:
— Надо проверить! Проверить!
И почему-то это дивное чувство внутреннего счастья испарилось. Анна вздохнула, опустила голову и начала складывать инструменты и нитки обратно в чемоданчик. И особо хитрая катушка вырвалась из руки и полетела, весело вихляя хвостиком нитки. Анна лишь проследить взглядом за ней успела.
Огромная ладонь зависла над беглянкой и два здоровущих пальца бережно обхватили её. И вредная катушка тут же покорилась и грустно свесила хвост.
Бел подошёл ближе и опускаясь на колено, потянулся вернуть катушку Анне.
Поднять на него глаза было выше её сил. И она, подведя под его ладонь, свою ладошку, только просипела:
— Спасибо.
Катушка упала на её линии судьбы. Судьбы настоящей мастерицы нити и иглы! — признала когда-то баба Нюра.
И в тот же миг ахнула Лиза и зал осветился волшебным светом. Да так, что все в нём, открывая рты, отшагивали назад, смотря на пьедестал.
Анна медленно оглянулась на платье.
Белое великолепие в стиле ампир дрожало искристым светом на манекене так, что высекало слёзы… Или слёзы были из-за чего-то другого?
Глава 10. Мастерский ульти-мат-ум!
— Мастер! — Бел, приложив к груди, огромный кулак, восхищённо склонялся. И за ним так же галантно и благодарно склонялись подошедшие минотавры.
— Уиии! — Лиза слетела с помоста, словно стремительная ласточка, и бросилась Анне на шею. — Ты — лучшая! Лучшая! Луч-ша-я! — запела она, душа в объятиях.
Анна через силу улыбалась. Мир вокруг расплывался в радужном свете, но уже не из-за починенного платья Мораны — из-под того снова убрали туфли, и оно повисло на манекене всё той же невзрачной половой тряпкой. Нет, мир сиял вокруг из-за слез, предательски заполнивших глаза.
— Да! Да! Да! — отцепилась, наконец, Лиза и пошла приплясывать и кружиться от переполняющей её восторженности.
— Думаю, что госпожа Мастер, — повеяло холодком от утробного голоса Вия, да так, что Лиза мгновенно остановилась, замирая, а все в зале раздались в стороны, смиренно склоняясь перед старшим архивариусом: — достойна награды за свой труд…
Анна, хлюпая носом, запротестовала:
— Нет, нет! Это пустяки! Копеечное дело. Всего-то один стежок!
Говорить о том, что с «богатых дур» она бы всё-таки — чисто из вредности! — слупила по-крупному и за этот стежок, нагнав для солидности в ценник суммы за срочность, за ночную работу, за поиск фурнитуры, за сложные условия! Да, да! Даже отсутствие хорошего электрического света можно обратить в копейку себе на пользу! А уж то, что тебя гоняли по залу минотавры, одетые в средневековые доспехи, а потом ещё и чуть не обвинили в краже… Ну! Это же серьёзные затраты нервных клеток! А их, как известно, обратно не пришьёшь. Потому кому другому она обязательно бы мстительно назвала солидную сумму. Но не здесь…
— Я приехала ради подруги и всё сделала ради неё, — скромно потупилась Анна.
Однако Вий не привык, когда ему возражали. Только выдохнул — морозом пробежало так, что Анна скрючилась, схватываясь за охладевшие плечи и чувствуя, что ещё чуть и зуб на зуб попадать не станет! Да и у остальных от холодка морды перекосило.
— Канцелярия Его Величества, — утробным равнодушным голосом сообщил Вий, — найдёт способ вас отблагодарить, госпожа Мастер.
Анна пожала плечами. Её совесть была чиста — денег за дружескую услугу брать она не собиралась. Тем более, что уже давно хотелось закончить всю эту кутерьму, забраться с Лизой в какую-нибудь тесную кухоньку, налить чаю или чего покрепче и придаться подружеской беседе — обо всём что было и что могло бы быть, если бы…
— А… — Вий перевёл чёрный
