воспроизводит богоугодные дела их, воздавая честь приютам и даровым столовым для беспризорных детей, императрицами учрежденным.
Понятие собственно благочестия представляется точным образом в женской фигуре, совершающей возлияние из патеры на огонь, возожженный на алтаре. Таким образом, монеты Адриана, изображающие женщину с поднятыми руками, в сопровождении той же надписи, являются своего рода исключением. Приводимые для сравнения с этой фигурой бронзовые статуэтки или не имеют в большинстве точной позы Оранты, или не сохранили рук и атрибутов, или даже считаются иными за христианские произведения.
Собственно, обычная поза моления в классической древности представляется только одной, слегка приподнятой рукой, в положении так называемой адорации, но, конечно, даже на ликийских надгробных стелах встречается в виде исключения женская Оранта. Еще менее подтверждается попытка производить христианскую фигуру Оранты с Востока по тем немногим примерам, которые доселе указаны. Единственное указание египетского происхождения можно видеть в известной, указываемой и Зиттлем, иероглифической фигуре «жизни» в виде схемы человека с обеими поднятыми руками.
Общеупотребительная формула ἀνατείνειν, προτείνειν τὴν δεξιάν указывает, что принятая в древности образная фигура моления и просьбы выражалась одной, именно правой, поднятой рукой[30]
45. Образ умершей в виде «Оранты» в катакомбе Каллиста
В настоящее время трудно установить с полной вероятностью значение христианского образа Оранты в древнейшую эпоху: были ли первой формой реальные образы умерших (мужчин и женщин) (рис. 45) на стенах катакомбных крипт, или же, согласно с общим характером их живописи, это была аллегорическая, декоративная форма, которая представляла то христианскую молитву, то христианскую душу, пребывающую после смерти в блаженном состоянии вечного единения с Богом. Декоративный характер большинства Орант, изображенных на потолках крипт, не подлежит сомнению, и было бы странно, вместе с Шульце, полагать, что пять Орант на потолке и аркосолии могут представлять образы похороненных.
Равно, бесполезно перебирать ряды живописных изображений во фресках и скульптурных на саркофагах (перечень см. в лексиконе Крауса) и пытаться по месту их: в нише, аркосолии, на потолке и прочее, или по атрибутам: сосуду, голубям, пальме и т. д., утвердить различие собственно декоративного типа Оранты от идеального образа души; еще менее в эту эпоху дают указания костюмы: колобий или далматика. Однако, точное указание дается (для известной эпохи) уже самой надписью над подобными фигурами: и потому, например, для эпохи собственно гонений и, еще точнее, для III века нельзя отрицать явной тенденции в римских росписях влагать более глубокую мысль в принятые типы и отмечать ее если не новыми формами, то различными сочетаниями известных образов или композициями. Ведь и фигура «Доброго Пастыря» была первоначально аллегорией, декоративным образом, но со временем стала в столь тесной связи с мыслью о Спасителе, что образовала особый идеальный Его образ.
Итак, первым значением «Оранты» был образ христианской молитвы, отвечавший языческому образу pietas, но избранный самостоятельно христианским искусством в обширном арсенале художественных форм антика.
46. Эмблематический образ христианской молитвы в катакомбе Каллиста в Риме, конца III в. Вильперт, табл. 88
47. Изображение умерших в виде Орант в катакомбе Фразона, IV века. Вильперт, табл. 163
48. Образ умершей в виде «Оранты». По акварели. Вильперт, табл. 175
Само имя Оранты, как верно замечает один из новейших обозревателей древнехристианского искусства[31], достаточно для ее определения: это образ молящегося, христианской молитвы. Рядом с гробницей христианина, дается образ его бессмертной души (рис. 46) в виде женской фигуры, воздевшей руки и скромно одетой в белую классическую тунику и с покрывалом на голове и на плечах, согласно с обычаями Востока[32]. Но на стенах римских катакомб идеальный образ окрашивается позднее реалистическими (рис. 47 и 48) подробностями женских элегантных мод: простой хитон скрывается под тяжелой далматикой, украшенной орнаментами, пурпурными клавами, а голова пышным шиньоном и жемчугом. Таковы вкусы времени, и акты свв. Петра и Марцеллина так истолковывают наши олицетворения: «по свидетельству палача, он видел, как души их исходили из тел в образе юных дев, украшенных золотом и драгоценностями, покрытых блестящими одеждами, возводимых на небо ангелами».
Наиболее ясно олицетворение души в образе Оранты – на рельефах саркофагов, хотя надо иметь в виду, что этот род произведений начинается только в IV веке, вместе с миром церкви. Важнейшие памятники этого рода принадлежат Риму. Мы видим на саркофагах, собранных в музее Латерана, изображение Оранты по середине лицевой стороны саркофага, в особой нише, впереди завесы, закрывающей арку. У ног Оранты сидит птица, по-видимому, павлин, образ бессмертия (№ 122, 127, 148). Иногда рядом представлены два пастушка среди деревьев (№ 153). Иногда слуги отдергивают завесу, и Оранта поднимается из земли до груди (№ 154). Иногда птица помещена на дереве, подобно фениксу. Сама Оранта украшена иногда жемчужным оплечьем (№ 179), иногда она держит свиток (№ 163). По сторонам Оранты стоят иногда Петр и Павел (№ 148, 163); в pendant к Оранте изображается Добрый Пастырь.
Греко-восточный тип образа «Молитвы» (по надписи εὐχή) весьма своеобразен во фреске погребальной капеллы в Эль-Багавате (в Большом Оазисе в Египте): при обычной позе этой Оранты, она имеет белое покрывало, ниспадающее почти до земли, и ее белая туника украшена клавами[33].
Ныне, на основании надгробных надписей, установлено твердо, что «Оранты» суть образы блаженного успокоения (рис. 46) души умерших, которые задуманы в виде молящихся об оставленных ими на земле, дабы и они достигли того же успокоения. Иос. Вильперт утвердил это положение[34], рассмотрев все живописные изображения «Орант»: сопровождающие их надписи заключают в себе обращение и просьбы к блаженно-почивающим о молитве; их сопровождают агнцы, символ избранных душ. Путем исключения всяких иных объяснений устанавливается также, что молитва «Орант» по существу просительная, за своих близких, оставшихся на земле, ut inter electos recipiantur. На том же основании Вильперт отказывается и от толкования де-Росси, который и после трактата Вильперта еще пытался отстоять прежнее положение, что древнейшие изображения Оранты дают образ христианской церкви, будучи тесно связаны с Добрым Пастырем и притом изображены не рядом с могилой или на ней, а на потолке.
Если во II столетии на потолке греческой капеллы изображены были в первый раз Оранты, и сохранившаяся между ними фигура является как раз мужской, нет надобности, чтоб она непременно представляла умершего. Равным образом, и в III веке изображения на потолке рядом мужских и
