class="p1">Её редкие едкие фразы были бы нейтральны, не будь Мартин — Мартином.
Но это резало то, чего давно в нём, казалось бы, не было.
Мартин не сомкнул глаз в эту ночь. Сегодня был новый эпизод.
Впервые за долгое время он чувствовал себя полным дерьмом от того, как близко приблизился к себе. И обеспечила это именно она.
Она окунала его в его же части, которые он давно отринул и предпочёл бы забыть или всегда в исключительно выбранном им качестве помнить.
Месть, злость — это было лучшее топливо его движения до сих пор. Но она, девушка с саркастичной улыбкой, будто не боялась дотронуться со всем жаром жизни до того, что он годами ограждал стеной и умнейшими стратегиями обхождения, что было предметом его гордости и основой того знания, что несло его вперёд.
В начале жизни он поплатился в ход будущего великолепия — и его полностью устраивала эта мёртвая зона в точке начала. А этот человек трогал его так просто и ярко за те места внутри, что давно стали неодушевлёнными, и этими прикосновениями из них вырывались языки неведомых взрывов, отблески, которые он всегда презирал в своих сверстниках.
Его недвижимые эмоции и давние зарытые вглубь переживания, которые занимали стабильные места и роли, вновь задвигались, присвоились, и поменяли своё направление. Из них не складывалась такая плотная картинка знания себя и будущего, какой он так гордился все это время ранее. Основы в нём меняли вектора, больно сталкиваясь лбами, и наслаждение, которое искрой высекалось на периферии этой боли, унижало его.
Он вынужденно варился сам с собой через её легкое наставничество.
И это ужасало.
* * *
Она была в чёртовой эйфории. Очередной день успешной игры в босса на мгновение заставил её поверить, что всё это было правдой.
Давайте начистоту — Тэ И девственница. Тем более в сфере даже дилетантской любовной (как сказал Горячий Парень, корневой) магии. На её стороне всегда только книги и собственная оголтелость.
Крайне смешно, что именно она взялась за миссию по спасению мира через перенаправленное переприсвоение властных сил будущего ГлавГада. И это усугубляется точностью её расчётов: в стратегии ёмкого увиливания.
Люди, подобные Сью, не доверяют другим, на что у них определённо есть бесспорные основания. Их базовая настройка — гипернаправленность на предмет, гарантирующая успех почти в любом выбранном деле, потому как это — побег. И у Мартина Сью причин бежать из себя было больше любого студента Школы.
Тэ И рассудила, что для слома исторически разрушительного способа Мартина Сью «бежать из себя» нужно немногое — не мешать.
Разум Сью достроит картинку по основным параметрам первичной замеченности, а дальше стоит слегка подливать масло в огонь. Фактурные точечные, накалённые пересечения с пронзительными фразами в нужную ей сторону.
Дело в том, что при недостаточности прямых воздействий от Тэ И к Сью, у последнего сформируется рефлекторное срастание себя и фигуры Тэ И, ввиду не-объектного типа поведения: это критерии слома шаблонов, заявляемое превосходство в зоне ценности объекта и, конечно, не-активный контакт по направлению к нему (чем грешат все остальные).
А Сью был хорош, что греха таить — Тэ И в течение всей своей незаметной миссии стратегического молчания не могла понять, куда всё идёт? И идёт ли куда-то.
Работает ли план так, как она увидела?
Хорошо, что бонусами случайно заработанного статуса на акультете Гавнюков было монетизированное алкоголем уважение.
Так можно почти забыть, что она по сути грамотно спланированное, закрытое пародийными манерами выученной силы никто.
После очередного глотка огневиски она всё про себя знала.
Слова путались, логические картины осознания будущего шлейфа последствий алкоголя в хроно-периоде были просто кирпичиками собственного превосходства.
Тэ И была на вершине мира, и отсюда могла делать с кем и чем ей хотелось всё, что она хотела. Чистый нектар кайфа.
Гостиная и новая свита остались в прошлом — она шла по тусклому коридору. Вроде тусклому, а коридор-то был весёлым центром мира, стены отлетали от неё, и её право на внимание было абсолютным.
Неужели так себя базово ощущает любой слизеринец? Огневиски пока не осязался как что-то лишнее, скорее был помощником раскрытия того напряжённого собирания себя как законного предмета личной гордости. Будто появился внешний повод раскрыть в себе то, что билось об остатки границ.
А нахуя? Она могла сделать себя, кем хотела — женщиной, мужчиной, богом, чёртом. И никто её никогда не мог остановить. Она всем этим была — не уверена, в разные ли времена. Она просто голое величие, и позволяет себе всё, что величие требует вместить. На её лице была ухмылка, шаг был драматично маскулинным — каково парням видеть, что она больше мужчина, чем они все, не будучи мужчиной.
По мановению внутреннего напряжения, в странной интриге она шла к стихийно возникшей в её воображении цели — ванне старост. Если не ошибалась интуиция и откуда-то всплывшее знание, Мартин был сейчас там.
Глава 15. Шаг
Тэ И была в мраморной комнате забытия — фонтаны плотными потоками воды вздымались к небесам, обрушиваясь в бассейн цветами факультетов. Спасибо болтливой натуре Аристократки за пароль от легендарной вотчины старост.
Холодный пол, шум воды и незнакомого состояния борьбы. Но боролась не Тэ И — боролось что-то, что не хотело быть ей.
И это что-то намерено уронило бутылку виски и сделало шаг.
Белая сильная спина в поле зрения Тэ И сменилась торсом.
Шаг — глаза Тэ И встретились с чужими, зелёными. Длинные мокрые ресницы по идее должны защищать органы зрения, но сейчас они предательски для их владельца показывали чёткое опознавание будущего в паре секунд от них. Показывали, насколько досконально знают путь той нити, что невидимыми усиленными процессами была натянута между Мартином и Тэ И и превратилась в грязный жёсткий канат, подобно тем, на которых заставляют взбираться немагических детей в школах.
Да — он это чувствует.
Это значит, Тэ И должна сделать ещё шаг.
Если честно, Тэ И совсем не знала, как нужно себя вести. Она не была с мужчиной, тем более в той экстравагантной роли, что была её сверхзадачей во имя спасения человечества. Ради этого ли?
Всё время здесь, на островке этой другой жизни, она неслась в непредсказуемом направлении в салоне скоростного авто, и уже не была уверена, кто был за рулём.
В этой комнате жалобный писк её самой издавал последние потуги достучаться до мозгового центра и сообщить что-то важное.
Внутри неё давно кричала
