Любы, он, видно, решил, что она предназначалась ему, или просто не смог устоять, и подошёл к ней. Встал сзади, обнял за плечи.
Они были бы красивой парой… Оба светловолосые, прекрасные, как мечта. Если бы всё сложилось как-нибудь иначе… Дракон смотрел на сестру с неописуемым выражением лица, Кира хорошо видела его в зеркале. Вряд-ли она сама смогла бы смотреть на неё с большей любовью… Почему Люба не видела этого? Почему осталась равнодушной? Ведь что-то можно было бы изменить, если бы она попыталась понять его…
А сейчас поздно для всего! Он слишком часто поначалу вёлся на её подначки и пил её. Зачем она провоцировала его?.. Вольная птица?.. И сама выбрала свой путь, и свой конец…
— Ты надела мои подарки. Впервые… Почему? — спросил дракон Любаву бархатным голосом, целуя в шею.
Люба словила его взгляд в зеркале и улыбнулась. Холодной и злой была эта улыбка.
— А чтобы знал ты цену своим подаркам, — ответила она непонятное.
Он нахмурился, а она отвлекла его. Повернулась к нему и поцеловала. Сама. В первый раз.
Вместо того, чтобы наброситься на неё, дракон отпрянул, пристально глядя на неё. Пусть он даже догадывается! Любава хорошо знала свою власть над ним. А потому она опять улыбнулась, зло и остро, и потянулась к нему. Прильнула к его губам. Поцеловала. Снова.
И он сдался. Впился ей в губы с пылом и страстью, обнял сильнее, удерживая.
Кира увидела… Любава была не так равнодушна к дракону, как показывала. Нельзя было бы объяснить эйфорию, охватывающую её от поцелуя, только влиянием драконьей магии. Тут смешалось так многое: ненависть и жажда, презрение и потребность, обида и решимость. Этот горько-медвяный напиток пила Любава пьянея всё больше. Не беспокоило её то, что сестра узнала её тайну. Это уже не имело значения…
Плавясь от удовольствия, счастья и печали, уплывая прочь, она мысленно прошептала:
— Прощай, Кирушка! Не печалься! Люблю тебя… Люблю…
Дракон держался, но когда Люба зарылась пальцами в его шевелюру, погладила, он потерял контроль… Хищно впился в её губы, словно от этого зависела его жизнь… Потянулся к ней всем существом. Любава не была обученным магом и не понимала, насколько он открыт перед ней. Кира понимала…
Он тянулся к Любаве, как умирающий к воде… и неизбежно потянул из неё силы… Кира потянула тоже… И шёлковая нить жизни Любавы порвалась с тонким звоном…
Оба мага поняли это мгновенно. Ещё не успели глаза Любы закрыться навечно, дракон закричал. Хрипло, страшно… Его ноги подломились и он упал, удерживая тело Любавы на весу.
Вбежали воины. Поняли всё. И удивили Киру. С глубочайшим сожалением и нежностью смотрели они на её сестру, не как на бесправную наложницу, вещь… Оказывается, её любили, в том далёком мире…
Дракон поднял голову, посмотрел на своих людей, и они отпрянули. Глаза его золотились, наливались огнём, разгорались на лице, как восход на небе. Хрипло и отрывисто приказал он им:
— Открывайте порталы и уводите всех. Пять минут. Дольше я не выдержу…
Люди исчезли мигом. А дракон, не сдерживаясь уже, целовал Любаву. Застыл над ней. Видимо, отсчитывал время. Всё тело его было сведено судорогой. Как пружина.
И вот она лопнула… Вокруг стал разгораться огонь, и сам он был огнём. Мужчина полыхал и смотрел как горит тело Любавы у него в руках. Когда оно осыпалось пеплом, он страшно закричал и мир вокруг взорвался…
Зря Кира волновалась, что горе не позволит ей влезть в разум дракона. Зря. Она, оказывается, становилась только собранней в патовой ситуации… Очень полезное свойство… Она без препятствий пробралась в мозг дракона. Да что там! Можно сказать, что вошла через широко открытые двери…
Варг был прав: дракон безнадёжно потерял контроль и терял его всё сильнее и сильнее. Дело сделано и можно было уходить, но Кира не могла. В огненном безумии, что полыхало вокруг, ей, необъяснимым образом, было легче. И дракон был для неё сейчас самым близким существом во всём мироздании. Ведь боль у них одна на двоих…
Мало кто понял бы это. Варг бы понял. Любава нет. Прости, дорогая, но я сижу у него в голове и вижу его мысли! Дракон хотел умереть. Всем сердцем. Если бы эти твари не были такими неубиваемыми, он бы сделал с собой что-нибудь, без сомнения. Он знал, что это невозможно, и бесновался, не в силах вынести душевную боль. Воздух вокруг него дрожал от невыносимого жара. Он выплёскивал всё, что держал в себе, пока угасала Любава. Весь свой страх, боль и вину.
Врут твари! Врут! Если это не любовь, то что же?! Варг вон забыть свою Асту не может несколько веков. И этот не забудет. Только бы убивать не начал направо и налево, как Варг! Любава бы огорчилась. Она ведь тоже…
У Киры в голове вертелась и крепла уверенность в том, что последнее "люблю" сестры, было адресовано вовсе не ей. Почему же молчала, дура! Зачем мучила обоих! Сколько бы времени ни было, а всё их было бы! И он бы не дёргался и берёг её больше…
Кира наблюдала, как дракон выжигал всё вокруг. Видела его глазами, слышала его ушами. И боль у них была одна на двоих. А потому она не выдержала. Растеклась лёгким облачком в его разуме, укрыла, обняла, утешила. Нельзя так страдать одному. Живое же существо!
Дракон бессильно опустился туда, где ещё недавно стоял дворец. От него остались только оплавленные руины. Их не восстановят никогда. Для всех и навсегда это — табу, место скорби. А скорбь у них уважать умели. Слишком много её было в жизни каждого…
Он свернулся калачиком среди горячего пепла и бессильно опустил голову. Гнев ушёл, накатила апатия. Устроил голову на лапах и немигающими жёлтыми глазами уставился в ночь.
Заговорил, словно она могла его услышать:
— Ты права. Мои подарки, любовь и нежность несут только смерть. Мы убиваем всё, к чему прикасаемся… Зачем?!.
Глава 8
Для Киры и Варга всё изменилось. Маски были сняты
