заставляют чувствовать.
— Именно, — Джейсон благодарно улыбается. — Любовь не знает границ. Это мы сами накладываем на себя ограничения.
— Любовь есть любовь, — МакКинли кивает. — Я полностью согласен.
Мы все молча сидим, пока автобус едет по дороге, кучка хоккеистов, погруженных в собственные философские размышления о любви и ее многообразных формах.
Пока тишину не нарушает голос МакКинли.
— Итак, насчет той сцены. Кто-нибудь из вас когда-нибудь задумывался о том, чтобы проколоть себе член?
Трентoн морщится.
— Я слышал, что это может повысить удовольствие, но не думаю, что смогу выдержать боль.
— А как насчет анальных пробок?
Тренер снова резко оборачивается.
— Мак, я сейчас засуну тебе в рот анальную пробку, если не заткнешься на хрен. Вздремни или еще что-нибудь.
Мы подавляем смех, чтобы не огорчить тренера.
МакКинли наклоняется и шепчет:
— Кто-нибудь должен попробовать засунуть ему в задницу анальную пробку.
Джейсон снова толкает его локтем в ребра.
— Не зли.
— Хотя сюжетная линия была хорошей, — я возвращаю внимание к книге, прежде чем тренер действительно сорвется. — Я был на грани, когда их отношения стали достоянием общественности, и все стало разваливаться.
— Мне понравилось, как на протяжении всей книги Скарлетт очень боялась того, что подумает ее семья, а затем была вынуждена посмотреть страхам в лицо и признаться, — говорит Джейсон.
Трентoн гордо улыбается.
— Для Кэссиди было важно убедиться, что Скарлетт — это больше, чем просто игрушка, которую перебрасывают из рук в руки. Она с большой заботой прописывала ее характер.
— У нее очень сильно развит характер, и за этим было приятно наблюдать, — Джейсон понижает голос. — Я прослезился во время сцены, когда мать сказала, что будет любить ее несмотря ни на что.
Мы с Джейсоном потеряли родителей, и я знаю, что во время чтения той сцены он, должно быть, думал о том же, о чем и я. Она заставила задуматься обо всех тех невероятных вещах, которые родители упускают в моей жизни, и о тех моментах, которые я упускаю, не имея их рядом. Они бы так гордились, если бы могли увидеть, чего я достиг, что мечты, о которых когда-то говорил, на самом деле сбылись.
Когда заседание книжного клуба заканчивается, МакКинли обращает внимание на меня.
— Эй, Крум Кейк. Нет чего-нибудь новенького с Арией?
— Нет.
Мы не разговаривали уже несколько месяцев. Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы найти кого-то серьезного, и сохранить виллу. У меня нет времени, чтобы тратить его на кого-то, кто не хочет того же, что и я.
— Не знаю, как ты устоял перед ней, — МакКинли вздыхает. — Она как ближневосточная богиня.
Я вздрагиваю от этого напоминания.
— Не имеет значения. Нет смысла проводить с ней одну ночь, если это ни к чему не приведет.
Трентoн хмыкает.
— Ария как богомол. Она бы пережевала тебя и выплюнула, как только закончила бы.
— Я бы позволил. От нее исходят флюиды доминатрикс11, — МакКинли шевелит бровями. — То же самое касается пиар-агента Трента, Селесты. Кажется, она заставит тебя встать на колени и ползти к ней.
Джейсон проводит губами между зубами, скрывая улыбку, как будто посвящен в какую-то тайную шутку.
— Я могу заставить ее заткнуть тебе рот кляпом с шариком и заставить замолчать на некоторое время.
МакКинли делает непристойный жест, и мы смеемся, пока они препираются.
— Если так пойдет и дальше, я никогда не найду девушку, с которой можно было бы осесть, — бормочу я скорее себе, чем друзьям.
Брови Джейсона сходятся вместе.
— Ты еще молод, чувак. У тебя есть много времени, чтобы влюбиться. Это произойдет, когда должно произойти.
— У меня нет времени, — я качаю головой и зажмуриваюсь. — Ты не понимаешь.
Часы тикают, как бомба замедленного действия. Каждый день, приближающий день рождения, приближает и потерю виллы.
МакКинли свешивает ноги в проход, опираясь локтями на колени.
— Так помоги понять. Что происходит?
Парни смотрят на меня. Я должен быть их непоколебимым капитаном. Воплощением стабильности. Не тем, у кого личная жизнь — цирк.
Но, проявляя уязвимость, я показываю пример. Мы поддерживаем друг друга на льду и вне его, и если я не могу им доверять, то они не будут доверять мне.
— Дед при смерти, и он изменил завещание, чтобы отобрать у меня виллу родителей.
Голова Джейсона резко поворачивается.
— Что? Почему?
— Не знаю. Просто еще один способ достать меня, — я провожу рукой по челюсти. — Я всегда представлял, как буду проводить там старость. Привозить жену и детей на летние каникулы. Но дед внес в завещание условие, что если я не буду женат к тридцатилетию, то не смогу унаследовать ее.
Голова Трентoна дергается.
— Это смешно.
Я киваю.
— Вы, ребята, знаете, что я хочу найти кого-нибудь и влюбиться. Но теперь чувствую, что время ограничено, и если не получится найти жену, то потеряю дом.
— А как насчет борьбы? — спрашивает Джейсон. — Если родители оставили виллу тебе, разве нет ничего, что можешь сделать, чтобы отменить его изменения?
— Нет, — я бросаю взгляд в окно на деревья, которые сливаются в единое пятно, когда мы проезжаем мимо. — У деда большие деньги и связи, а завещание нерушимо.
— Черт, это хреново, — говорит МакКинли.
— Ты всегда можешь нанять кого-нибудь, кто выдаст себя за жену, — наши головы поворачиваются к Трентoну.
Он бросает взгляд на переднюю часть автобуса и жестом подносит палец к губам, призывая быть тише.
— Это то, что мы с Кэссиди сделали вначале. Она изображала мою девушку для СМИ.
— Что? — кричит МакКинли.
— Тсс, придурок, — шипит Джейсон. Он наклоняется ближе к Трентoну. — Хочешь сказать, что Кэссиди на самом деле не твоя девушка?
Рот МакКинли открывается.
— Но вы женитесь через несколько месяцев.
Я был бы так же шокирован, как и они, если бы Ария не проболталась об этом на катке.
