от злости, которую очень легко можно принять за раскаяние, и Мерлин ей верит или делает вид, что верит. Вытирает ее лицо бумажным платком, поднимает на ноги, даже мямлит смущенные извинения. Она тоже просит прощения и предлагает ему выпить в честь завершения ее курса обучения.
Мерлин такой забавный, когда пьяный.
Он рассказывает ей анекдот из будущего, в котором она почти все понимает. В нем фигурируют «британская армия», «эксперимент» и некий состав с помрачающей сознание силой, который Мерлин именует «ЛСД».
– Это правдивая история, клянусь тебе!
– Я верю, – отвечает Моргана, поддерживая шатающегося волшебника за локоть.
– Уже через сорок минут хихикающие парни ходили кругами по лесу, любуясь окружающей природой вместо того, чтобы выгонять оттуда противника, как было задумано по плану. Представляешь? Ха-ха-ха!
– Представляю. Ха-ха-ха!
– А потом они долго-долго по карте и компасу искали штаб, который находился в прямой видимости на старом, знакомом им полигоне, да еще и в открытом поле!
– В открытом поле?
– Да, и они его не замечали!
Они идут по лесу, куда Моргана вывела его прогуляться.
– Через час они вообще перестали выходить на связь.
Она потеряла свою заветную лужайку, где обитали тени, но успела создать собственную.
На земле, привезенной из Ллин Керег Бах.
– Потом выяснилось, что к тому времени они уже были неспособны к организованным действиям и разбрелись в разные стороны.
На той земле выросло дерево.
– Через час и десять минут командиру пришлось признаться, что он полностью утратил контроль над своим подразделением, и полевые учения пришлось остановить.
И вырос камень.
– А сам командир после этого полез на дерево и…
Моргана останавливает его рассказ поцелуем. Вторым и последним.
Он отвечает со страстью, которой она не ожидала. Его руки гладят ее шею и плечи, сжимают грудь и дразнят сосок под тонкой тканью платья.
– Моргана, – шепчет он, – девочка моя, безумная злая девочка… Влюбился же, старый дурак, влюбился, и в кого?.. Смерть моя… Знаю, что ты меня не любишь, используешь, и все равно, как мальчишка, как последний дурень…
Ей так и не удается узнать, чем занимался залезший на дерево командир.
Жаль.
После она лишается сознания из-за потраченных сил и не приходит в себя так долго, что чудо еще, как ее не задрали звери в лесу.
Сотрясаясь от ледяного озноба, она ползет к ручью, чтобы напиться. Голова раскалывается, меж сводов черепа грохочет каменный водопад, который никогда раньше не причинял ей такой боли. Словно серия взрывов…
Она пьет, пока ее не выворачивает наизнанку водой и желчью из пустого желудка. Рвота попадает на грязные свалявшиеся волосы, в которых застряли сучья и облетевшая листва и ползают мелкие насекомые. Моргана окунает испачканные пряди в ручей и проводит по ним дрожащей рукой. В ее ладони остается седой клок.
Король Артур беспокойно ворочается на огромной пустой кровати.
Постель и раньше иногда казалась ему пустой, но лишь сейчас кажется огромной. Незаполненной.
Долгие годы он делил ложе с другим человеческим существом и привык ощущать чужое тело почти как собственное. Оно стало частью его самого, а теперь исчезло.
Артур слышал о странных болях, которые испытывают люди, лишившиеся конечностей. У них ноют отрезанные пальцы и ампутированные ноги. Болит не то, что есть, а то, чего нет. Должно быть, сейчас он испытывает нечто подобное.
Ланселот увез королеву в свой замок, и все называют его изменником и подлецом.
Артур думает: «Слава Богу, что увез, иначе мне бы пришлось сжечь ее на костре». Он не хочет никого сжигать, но того требуют закон и люди. Еще они настаивают на том, чтобы он шел воевать с Ланселотом, преследуя того по всей Франции. Эта идея отвратительна его миролюбивой душе, хотя он не может не признать, что, сжимая рукоять Экскалибура, испытывает некий порыв – жечь, грабить, насиловать, убивать, давить в стальном кулаке… Но он сопротивлялся этому всю жизнь, усмиряя соблазны, как учили его Мерлин, приемный отец и античные мудрецы. Тень Артура сидит на цепи так долго, что замок проржавел. А теперь люди хотят, чтобы он достал ключ.
– Ты – красный дракон, – тихо повторяет король чужие слова, темные и сладкие. – Огонь и война…
Ему не хватает его сестры Морганы, которую он прогнал.
Не в силах уснуть, король поднимается и принимается нарезать круги по комнате, передвигаясь так быстро, что его отражение в настенном зеркале едва за ним поспевает.
Гвиневра была его телом, Моргана – второй половиной его разума. Конечно, она умнее его в десять раз, и все же они так похожи! И не только потому, что в них течет разделенная кровь. Глядя на мир, они видят одно и то же, только с разными знаками. И Моргана не держит свою тень на цепи. Возможно, так честнее.
– Честнее, но нельзя жить одной тенью, – говорит Артур своему отражению, потому что больше говорить ему не с кем. – Кажется, я больше не хочу быть королем. Я бы ушел в монастырь, но чем там заняться? Молиться, поститься… Скучно. Не стать ли пиратом? Я бы хотел поплавать, узнать море. – Король трясет головой. – Нет, я не могу, я же рыцарь и честный человек, сражающийся со злом! Потом, вероятно, без меня все тут начнет разваливаться. Хотя все и так разваливается, наступила Зима, и кости земли моей ломит от лютого холода. Господи, до чего паршиво быть одному! Куда все делись?
Зеркало напоминает, что Ланселот и Гвиневра во Франции и предатели, Мерлин безумен и снова исчез, молочный брат сэр Кей – миляга, но глуп, как пробка, Моргане король поклялся выдрать язык, а еще ему кажется, что у нее есть запасной ключ от его ржавого замка.
Если он выиграет эту войну, ему придется казнить лучшего друга и развести костер под своим собственным телом. Если он выиграет эту войну, то проиграет…
Артур бегает в тишине покоев, пытаясь усмирить грохочущий каменный водопад в своей голове.
Что-то вдруг меняется, и он успевает это отметить.
Что-то в воздухе, что-то в выжидающей ночной тиши Камелота, что-то в его глазах, куда словно насыпали искрящегося разноцветного песка…
А потом появляется Гвиневра, которой не должно здесь быть, и все превращается в волшебный сон, который Артур всегда мечтал увидеть.
Его королева прекрасна, ее кожа светится в полутьме, как луна или розовый перламутр раковины, влажные губы полуоткрыты, а тонкий шелк ее
