национального парка Килларни к северо-востоку отсюда, и у него есть хижина там, на территории. В ней он практически живет, а сюда приезжает в основном, – он повел плечами, – развлечься? И закупиться всем необходимым.
Труп – егерь – исчезновение. И все-таки лес. Возможно, Суини и не исчез? А уехал? Но зачем? Единственное, что ему могло понадобиться от здешних жителей, – помощь на местности. Лесник должен знать территорию вокруг как свои пять пальцев, в отличие от только что прибывшего иностранца.
– Они шли так, будто куда-то спешили, – добавил Блайт. – Очень быстрым шагом. Вели оживленный разговор, но я был слишком далеко, чтобы слышать.
– Во сколько это было?
– Около половины двенадцатого ночи.
«Что парень узнал такого важного, – прочла Джемма во взгляде повернувшегося к ней Кэла, – что отправился за пределы города после захода солнца?»
– Доу, будь пупсиком, – задумчиво сказала она, разглядывая пустоту. – Отведи нашего гостя обратно в его номер.
– Оставь «пупсика» для Махелоны, – скривился тот, но поднялся с места. – Отвратительно.
Конечно, отвратительно. Именно поэтому она так его и назвала.
Дальше все произошло слишком быстро: Доу сделал шаг к стулу, но Блайт уже оказался на ногах. Нужно было сказать твари, чтобы та не делала резких движений, но кто знал, что она настолько склонна к суициду? Кроме Нормана, все отреагировали мгновенно. Только что они расслабленно пили кофе, а в следующую секунду комната превратилась в клуб фанатов кольта, сэвейджа и колюще-режущих предметов: дула пистолетов в вытянутых руках Джеммы и Кэла уставились точно Блайту в лоб, Доу прижал острие серебряного складного ножа прямо ему под подбородок.
Блайт стоял на месте спокойно, словно и не испуганный вовсе. Не сводил глаз с Доу.
– Вы не человек, – размеренно и монотонно проговорил он, будто и не заметив, что одно неверное движение теперь могло оборвать ему жизнь. – Люди так не пахнут. – Он глубоко втянул воздух со страшным свистом. – Кто вы такой?
– Конь, – медленно ответил Доу, – в пальто.
И со всей дури швырнул его обратно на стул.
Блайт сильно сморщился от боли и накренился, едва не свалившись, но удержался в вертикальном положении. Кэл не спеша убрал оружие, Норман опустил чайник, за который схватился, а Джемма демонстративно положила пистолет рядом с собой.
– Еще один такой фокус, – предупредил Доу, глядя на него сверху вниз, – и я тебе что-нибудь выколю. Например, еще один глаз. От неожиданности.
Доу коротко, но неприятно улыбнулся. Нож, который он достал буквально из ниоткуда, так же неожиданно исчез в том же нигде. Руки его опустели, и Джемма делала ставку на одежду – он был завернут в сто слоев.
– Тебя предупредили. – Джемма вздохнула, почесывая шею. Блайт выглядел невпечатленным, но это, кажется, было его обычным состоянием. – Сиди тихо, не устраивай проблем – и, может быть, мы повременим с тем, чтобы тебя прикончить. Ладушки?
– Я не…
– Ладушки?
Кажется, Блайт уловил невысказанный смысл ладушек и выдохнул. Доу рывком поднял его со стула и поволок в сторону ванной.
Ну, что уж поделать. Не нравилось Доу, когда поднимали эту тему.
Джемма втянула студеный уличный воздух: за ночь похолодало, и теперь в Кэрсиноре вовсю ощущалась подступающая зима. Для местных это не было проблемой: они расхаживали в легких пальто и домашних куртках, но для Джеммы, сбежавшей от зимы на западное побережье, это был еще один повод не любить Ирландию. Она потерла ладони, сунула их в карманы кожаной куртки и двинулась вслед за Кэлом по улице.
Вампир мог врать. Он мог выдавать то, что они хотели услышать, чтобы отвести подозрения. Запросто. Так они, нелюди, обычно и делали.
Сверхъестественные существа высшего порядка – ругару, вампиры на любой цвет и вкус, оборотни, много других развитых видов – выглядели как люди и имели свою, индивидуальную личность. Они жили среди людей, убивали людей, питались людьми. Много чего можно провернуть, когда твое существование считается детской сказкой. Кто же поверит в то, что симпатичная престарелая супружеская пара Бабблтонов в конце улицы на самом деле так называемые альпы, перевертыши-каннибалы, задорно кушающие детишек?
(И не только детишек, если вдруг подвернулась возможность. В свое время миссис Бабблтон – чудная сухонькая старушка с зачесом-помпадур – чуть не подала Джемму к столу вместо индейки.)
(Не то чтобы Джемма не оценила ее кулинарных навыков, но вместо вкусного обеда миссис Бабблтон получила серебряный штык в горло.)
(Старая сука.)
И, если говорить об индивидуальности у сверхъестественной живности, то индивидуальность Блайта тревожила Джемму. Не нравилась ей эта стылая, глухая сдержанность – как неподвижная вода на глубине, под давлением в сотни тысяч тонн.
Что-то скрывалось в Киаране Блайте – какая-то странная, ускользающая эмоция плескалась в глубине зрачков, ощущение, которое Джемма никак не могла уловить. Что-то, что не давало картинке ее мнения насчет Блайта сложиться полностью.
И это «что-то» начинало ее бесить.
– И мы, похоже, пришли. – Кэл задрал голову, пытаясь рассмотреть номер дома на иссохшей, аккуратной деревянной табличке. – Ага, оно самое. Выбирай любого соседа, который приглянется! Я угощаю.
После допроса Блайта Джемма решила проверить ту информацию, которую им так подозрительно любезно преподнесли на блюдечке, и опросить соседей Дэйва Гриффина, лесника. Начали они с миссис Уолш: не слишком приятной, обрюзгшей женщины неопределенного возраста за сорок, с цепким взглядом и елейным голоском – тот самый тип соседей, который Джемма просто обожала. Такие всегда знали абсолютно все, а что не знали, могли предположить, додумать и построить заковыристую причинно-следственную связь. И главное – рассказать об этом всем, кто захочет слушать. Дар божий!
Миссис Уолш пригласила их в дом, налила слабо заваренный чай и показала фотографию Дэйва Гриффина в газетенке Кэрсинора за прошлый месяц – более стереотипного лесника было бы трудно придумать, даже если бы Джемма подключила всю свою необъятную фантазию. Большой, плечистый, бородатый, с кустистыми бровями и в высоких сапогах-грязнодавах – для завершения образа не хватало только ружья и подстреленного зайца.
– Я не спала, смотрела ночную передачу, – охотно поделилась миссис Уолш, рассматривая обоих пытливыми глазами, – когда ему в дверь начал стучать ваш друг. Включился свет, Дэйв вышел, они поговорили на пороге. Дэйв обычно уезжает в это время, чтобы к рассвету добраться до своей хижины. – Она отпила чай и продолжила с таким наслаждением, будто только и ждала случая кому-то рассказать. – И… если я правильно рассмотрела, – «все правильно ты рассмотрела, старая сплетница», – расслабленно подумала Джемма, поднося чашку к губам, – то ваш друг… Я, конечно, ничего не говорю… Но, судя по всему, он дал ему денег. А Дэйв любит деньги! Это его страсть. После пива в пабе Лэнгдона, ха-ха. Деньги и пиво, да, он у нас такой, если позволите… После этого они ушли в дом, а вышли – еще реклама по телевизору не успела пройти. И быстро, очень быстро ушли.
Рассказ миссис Уолш подтверждал часть того, что описал им Блайт. И с этим нельзя было не считаться. Опрос других соседей версии не противоречил, хотя и не был таким подробным.
– Ну, как минимум он нас не обманул, – сказала Джемма, когда они шли назад к гостинице. – Хотя я думала, что он попытается включить свои обольстительные штуки, чтобы запудрить нам головы.
Она то и дело подтягивала шарф, чтобы в шею не задувал холодный воздух. В отличие от Кэла, идущего нараспашку, ей было зябко. Удивительный факт, учитывая, что это она выросла в широтах с нормальными сезонами, а Кэл всю жизнь провел среди пляжей и тропического солнца.
– Не знаю, малышка. – Кэл задумчиво почесал затылок. – Не ощущаю никакого воздействия. Может, его магия только на мадамах работает?
– Нет, Норман тоже ощутил. – Она покачала головой, а потом уточнила: – У тебя вообще ничего?
Кэл всегда отличался простым взглядом на все: на их работу, на жизнь, на отношения с людьми. Там, где Джемма злилась, язвила и пыталась всех обыграть, Кэл только… пожимал плечами. Почему-то Джемме не казалось удивительным, что даже магические фокусы с ним прокатывали редко. Словно
