слова всерьез, а порой… воспринимал уж чересчур двусмысленно. Чем больше я просил его задуматься, тем сильнее он воспринимал меня в штыки и даже позволял себе мысли, что я помышляю отобрать у него земли. Но зачем? Они ведь и так мои. Верно?
Сжав кулаки, Алетта не стесняясь буравила князя жгучим взглядом, чему тот вновь улыбнулся: с наслаждением, удовлетворением. Теперь они не ходили вокруг, да около, а расставляли точки над «и».
— При всем уважении, эти земли мои, — утробным голосом произнесла Алетта.
— Они в вашем владении, но вы подчиняетесь мне, вы платите мне налоги, вы отдаете мне часть урожая. Ваш род на протяжении нескольких поколений служит моему.
— Вы согнали мой род в самый дальний и гнилой угол Редании, поскольку наши семьи конкурировали, и в итоге моя потерпела поражение. И теперь мы практически все вымерли.
— И это печальная трагедия, — подавшись вперед, опустил руки на стол князь и подхватил позолоченный кубок с вином. — Наши предки вели войны, в то время как мы с вами, цивилизованные люди, должны помогать друг другу. Вижу, что вы волевая девушка, унаследовали непростой характер от отца, но я надеюсь, что не жестокость.
— Жестокость — это часть политики, которая и помогла сделать из Сорбеца пригодный для проживания край.
— Чем, скажите, сажание на кол детей помогло вашему городу? — Отпив вино, Авредий скривил лицо, будто отвращение вызвал вкус напитка, а не воспоминания.
— Эти… дети, как вы говорите, совершали убийства ради куска хлеба, насиловали девушек и воровали скот.
— Но почему-то вы сейчас никого таким зверствам не подвергаете за воровство и беспредел, а сечете розгами или на исправительные работы отправляете. Так в чем же смысл? В чем же оправдание?
— Сейчас людям не нужно красть или нападать на кого-то, поэтому и наказывать их не за чем.
— А если придется? Вы бы смогли отдать приказ посадить на кол пятнадцатилетнего мальчишку, который украл яблоки с прилавка, чтобы прокормить голодающих братьев и сестер?
В былые времена Алетта только наблюдала, как отец приговаривал людей к смерти за малейшие проступки. Поначалу жестокость пугала, она проливала слезы, умоляла Бимона пощадить подростков, которые не находили иного выхода выжить, кроме как идти на преступление. Их край загнивал, а когда начались восстановительные работы, то страх переполнял людей.
Только последние два года Алетта полноценно участвовала в рассмотрении дел и вела политику городка, помогая отцу справиться с нагрузкой. Но и времена уже были не те, что прежде.
— Хм, ну, во-первых, в Сорбеце нет голода, — хищно ухмыльнулась Алетта, потянувшись за бокалом с вином. — А во-вторых, за воровство у нас не сажают на кол. Лишь отрубают руку.
Девушка надеялась припугнуть мужчину столь дерзким заявлением, и по его озадаченному выражению лица можно было рассудить, что замысел удался. Но до тех пор, пока Авредий не залился громким смехом. И теперь уже ей пришлось озадачиться.
— Вы просто меня поражаете, дорогая, — отставив бокал с вином, боясь расплескать остатки, князь покачал головой. — Вы не только явились в мой дом без приглашения, так еще и дерзите. Что ж, я понял вас, но не ваши мотивы. Вы, должно быть, думаете что я могу быть причастен к похищению вашей сестры или смерти отца, но зачем? Зачем мне это делать? Из-за Сорбеца? Но ведь он и так мой.
Сердце девушки пропустило удар, и Алтетта из последних сил заставила себя промолчать, проигнорировать пущенную между строк фразу. Смерти отца? Ее отец умер из-за болезни, все об этом знали, но слова князя заставили ее побледнеть и не спроста. Кончина Бимона, похищение Магнолии, нападение волков…
— Вы что-то побледнели, дорогая. Вам нездоровится?
У Алетты не нашлось даже сил, чтобы выдавить улыбку, она немигающим взглядом смотрела на мужчину, почувствовав, будто сидит на пороховой бочке. Быть может, он просто играл с ней и хотел поставить на место, с этим баронесса еще смирилась бы, но что если Авредий не случайно упомянул смерть отца? Пусть он и повторял, что Сорбец принадлежит ему, но они оба знали, что это не так — семья Валхольм за последние десять лет обзавелась такими богатствами, связями и землями, что при желании могла бы перетянуть одеяло на себя. Лишь одно останавливало их от нападения — закон, причем не какой-то условный, а установленный Реданским королем.
— Я понимаю, что сейчас ваше состояние слегка… нестабильно из-за обрушившихся трагедий. Вы также неопытны во внешней политике, поэтому позвольте дать дружеский совет. До меня дошли слухи, что вы пользуетесь услугами чародейки, а, как мне известно, наш король ой как не жалует этих выскочек. Попросите ее тактично уйти из Сорбеца, иначе этим уже займусь я… кто знает, сколько еще чародеек мы там отыщем. Сколько неблагочестивых придется посадить на кол.
Это больше всего Алетта ненавидела в себе — привычку смотреть на людей свысока, отмахиваясь от факта, что кто-то все равно окажется выше нее. Но даже с такими противниками она находила способ справляться, а теперь сидела и отчаянно думала, как бы не выдать обуявший ее страх. В этом чуждом обеденном зале, в мерцающем свете свечей и камина, девушка ощутила себя как никогда одной и незащищенной. Раньше лбом к лбу с потенциальными врагами сталкивался отец.
Сейчас же ей оставалось панически размышлять над лучшим вариантом для отступления. Похоже, Авредий действительно причастен не только к похищению Магнолии, но и смерти отца, чего она вообще предположить не могла. Но как? Он же погибал медленно, таял, как восковая свеча от горячего пламени. Алетта помнила, как Бимон надрывисто кашлял и сплевывал кровь, ходил бледным по дому, пока не слег от слабости. Болезнь или же кто-то?..
Она медленно подняла взгляд на князя, оторвавшись от размышлений. Мужчина молчаливо наблюдал за ней со спокойной, дружелюбной улыбкой на блестящих от вина губах. Алетта боялась последствий, но в ней постепенно закипала злость, ярость, которую она не имела права показать.
— Вы как всегда правы, князь, — улыбнулась Алетта. — Думаю, мне действительно нужно многому у вас поучиться. Зря я вообще приехала… беспокойство лишило меня рассудительности.
— Ну что вы, я понимаю ваше положение и готов… скажем так, забыть об этом разговоре. Да что там, его и не было вовсе! — Дружелюбно захохотал Авредий. — Думаю, вы посетили меня, чтобы решить деловые вопросы касательно управления городом, ведь я по стечению обстоятельств не смог приехать и лично отдать дань уважения вашему отцу.
— К сожалению, — пробубнила девушка, делая большой глоток вина, от которого у нее свело желудок. Она привыкла к ржаному пиву, а
