заметная улыбка, которую он тут же поторопился спрятать, возвращая беспристрастное выражение лица.
А вот Молот слегка покраснел, явно закипая. Видимо, вспомнил наш прошлый разговор, когда его подобная тактика напора не сработала. Впрочем, он в принципе никогда особой выдержкой не отличался.
Из глотки Михаила вырвалось почти рычание:
— Мальчишка! В этих стенах неважно, насколько длинный у тебя… — Молот криво усмехнулся, — список родословной. Он не поможет тебе выйти отсюда на своих двоих. Такой силой может обладать только чистосердечное признание, которое я тебе крайне рекомендую сделать!
Его зрачки вдруг словно растворились в ярком белом свете, который стремительно разросся и вскоре хлынул уже со всей поверхности глаз, будто в один миг выжигая носителю и радужку, и белок. Голос стал громче и загремел, эхом отражаясь у меня в голове, словно мы находились не в маленькой комнатушке, а в огромном зале.
Наверное, на неподготовленного человека это должно было произвести неизгладимое впечатление. Уверен, окажись перед Молотом реальный студент, то он бы уже скороговоркой выкладывал всё что знал и не знал. Но я сам подобную картину мог создать перед зеркалом при желании, так что и на этот раз наша беседа не пойдёт по заготовленному паладином сценарию.
— О, поверьте, я понимаю, что у вас осталось ко мне множество вопросов, — снисходительно улыбнулся я. — Но я уже сказал всё, что только мог. Во всех мельчайших подробностях. Но если я вдруг тёмной бессонной ночью что-то вспомню, то обязательно вам позвоню, невзирая на время, ведь ваша работа очень важна для нас всех, — пару раз кивнул и часто захлопал ресницами для пущей убедительности. — И обязательно наберу ваш номер, если вдруг какая-то гигантская змеюка очередной раз возжелает меня сожрать, чтобы вы сами могли всё увидеть своими глазами из первого ряда.
После моих слов повисло напряжённое молчание, казалось, воздух между нами можно было резать ножом.
— Видит бог, я пытался, — Молот тяжело вздохнул, покачал головой, опуская веки и убирая свечение. Медленно обернулся к Светлому: — И ты не сможешь упрекнуть меня в том, что я этого не сделал.
Он вновь сел прямо, наши взгляды встретились, и я боковым зрением заметил, что красный огонёк на камере под потолком комнаты вновь перестал радовать меня своим присутствием. А в следующий миг случилось сразу несколько событий. Видимо, что-то предчувствуя, Светлый оттолкнулся от стены и сделал торопливый шаг вперёд, протягивая руку к другу, стремясь остановить:
— Миша, не стоит…
Но Молот уже хлопнул ладонью по столу, прижимая, и невидимая сила вдруг сгустила вокруг меня воздух, стремительно приближаясь к горлу, однако за мгновение до касания я успел накинуть на себя доспех духа, даже не сбивая собственного дыхания.
От концентрации обрушившейся на меня мощи по латам пробежала лёгкая волна, делая их едва заметными золотистым прозрачным контуром на теле. Рука Молота продолжала лежать прижатой к столешнице, и я сумел заметить отходящую от меня слегка переливающуюся на свету, словно сотканную из утреннего тумана призрачную огромную лапищу, которая продолжала с неимоверной силой сжимать мой доспех в районе горла. Мы даже не изменили поз, и лишь вот эти неясные контуры проявившейся в реальности энергии показывали наше противостояние. Замерли, пронизывая друг друга взглядами.
Но вот Молот начал медленно сжимать руку на столе, скребя короткими ногтями по металлическому покрытию, будто стремился его расцарапать. Давление на шею возросло многократно, превышая все возможные пределы. Я почувствовал, как постепенно стало наливаться кровью и гореть лицо, дыхание приобрело прерывистый характер, становилось всё сложнее давать отпор силе напирающего паладина. Я всегда знал, что у Молота чудовищный энергетический потенциал, но одно дело это помнить, и совсем другое ощущать на себе, не имея возможности полноценно ответить.
Светлый непонимающе посмотрел сначала на Молота, затем на меня, в его глазах промелькнуло какое-то странное выражение, считать которое боковым зрением я не смог. В итоге Алексей всё-таки положил руку на напряжённое плечо друга и громко произнёс:
— Миша, это уже выходит за рамки, — однако паладин никак не отреагировал на слова Светлого. — Хватит! — гаркнул тот, прибавляя к голосу силу.
Но Молот только лишь на миг сощурился, раздражённо дёрнул щекой, даже не думая останавливаться, и лицо Алексея вдруг застыло в одной гримасе, даже грудь почти перестала вздыматься от дыхания. Только глаза забегали, показывая, что Светлый всё ещё в сознании, но каким-то образом Михаил смог его обездвижить, теперь удерживая нас обоих.
Я понятия не имел, что именно Молот сотворил с другом, да и занимало меня сейчас совсем иное: нужно было что-то делать, иначе разошедшийся паладин просто проломит мой доспех, и если он с такой мощью доберётся до горла, то мне можно будет уже вообще ни о чём в этом мире не беспокоиться. Перспектива, конечно, заманчивая, но у меня ещё были планы на эту бренную жизнь.
Я не мог точно предсказать, будет ли Молот действительно меня убивать или, как только треснет доспех, он остановится, лишь показательно слегка придушив в качестве своеобразной воспитательной меры. Но вероятности того, что вышедший из себя паладин может запросто меня прикончить, невзирая на последствия, уже было достаточно, чтобы начать действовать.
Мысли в голове роились, словно рассерженные пчелы, я с дикой скоростью перебирал варианты, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Причём такой, чтобы не вёл на тот свет.
Конечно, я мог собрать все свои силы для одного единственного удара на полной мощности, но меня останавливали две вещи: я совершенно не был уверен, хватит ли у меня сил убить Молота с одного удара, а ведь если это не сделаю я, то второго шанса ударить у меня не будет, Михаил точно доведёт своё дело до конца, и, в любом случае, оставался ещё и Светлый, а боя с двумя паладинами сразу я в нынешнем состоянии не выдержу.
Значит, стиль «беги и бей» мне сейчас не подходил, стоило выбрать что-то более действенное и тонкое. Все имеют слабости, и Миша никогда не являлся исключением, он всегда был рабом своих эмоций, с трудом сдерживая их напор. Значит, следовало дать ему что-то, что вывело бы его из этого состояния концентрации, заставляя принять решение оставить меня в покое хотя бы на время. Ошарашить, нарушить равновесие, заставить думать.
Я улыбнулся побледневшими губами, мысленно призывая подходящие имена. Пора вам поздороваться со старыми приятелями.
В воздухе между мной и Молотом вдруг появилось несколько струек сизого дыма, брызнувших, казалось бы, из пустоты.
