находится цилиндр с конусообразной носовой частью. По форме похоже на ракету, какой я ее себе представляю. Судя по сужающимся кверху стенам командного отсека, он в самой передней части корабля. Подо мной лаборатория. На схеме она так и обозначена. Еще ниже — помещение, где я очнулся. Там, где лежат мои погибшие товарищи.
Всхлипываю и утираю набежавшую слезу. Сейчас на это нет времени. Гоню прочь грустные мысли и смотрю на план корабля. Помещение с койками названо «Спальный отсек». Пока схема корабля совпадает с тем, что я видел. Плюс, приятно узнавать официальные названия его частей. Под спальней есть небольшое помещение — около метра в высоту, — обозначенное как «Складской отсек». Ага! Значит, в полу имеется люк, который я не заметил. Делаю себе мысленную заметку, чтобы потом найти его.
Но это еще не все. Далеко не все. Под складским помещением есть еще одно, под названием «Обтекатель кабеля». Понятия не имею, что это и для каких целей используется. Еще ниже корпус корабля расширяется, и далее идут три цилиндра, каждый из которых шириной с помещение, где я сейчас нахожусь. Цилиндры плотно прижаты друг к другу. Предполагаю, что корабль собирали в космосе, и максимальный диаметр, который можно было запустить, составил 4 метра.
Трио цилиндров — по моей прикидке, они занимают около 75 процентов от общего объема корабля — названо «Топливные баки».
Топливный блок состоит из девяти маленьких цилиндров. Я из любопытства нажимаю пальцем на изображение одного из них, и на экране появляется окошко с информацией об этом конкретном топливом баке. Читаю: «Астрофаги 0,000 кг». Рядом вижу кнопку с надписью «Сброс». Не знаю, зачем я здесь и для чего все эти штуки, но в одном уверен на все сто: кнопку сброса нажимать точно не стоит.
Надеюсь, все не так страшно, как кажется. Это топливные баки. Если топливо израсходовано, корабль может сбросить пустой бак, дабы уменьшить собственную массу и растянуть оставшееся топливо на более длительный срок. Именно поэтому ракеты, стартующие с Земли, состоят из нескольких ступеней.
Любопытно, что корабль не сбросил пустые баки автоматически. Я убираю окошко и возвращаюсь к основной схеме корабля. Под каждым из трех цилиндров расположены трапециевидные объекты, подписанные «Двигатели вращения». Впервые сталкиваюсь с таким устройством. Но раз они в самом хвосте корабля и имеют слово «двигатели» в названии, значит, это двигательная установка.
Двигатели вращения… двигатели вращения. Прикрыв глаза, стараюсь сосредоточиться на этом названии.
* * *
Ничего не происходит. Я не могу вызывать воспоминания по своей воле. Пока еще нет. Снова впиваюсь глазами в схему. Почему на борту корабля целых 20 000 килограмм астрофагов? У меня возникает сильнейшее подозрение. Это топливо! Почему бы, нет? Астрофаги перемещаются с помощью света и умеют накапливать чудовищное количество энергии. Они потратили бог знает сколько миллиардов лет эволюции на отшлифовку своего навыка. Так же, как лошадь энергоэффективнее грузовика, астрофаги энергоэффективнее космического корабля.
Хорошо. Теперь ясно, зачем на борту столько астрофагов. Они тут в качестве топлива. Но почему схема корабля именно на этом экране? Все равно, что помещать чертеж автомобиля на датчик топлива.
Интересный момент: на схеме нет детализации самих помещений. Не показано, что внутри. Только названия, и все. Однако в схеме очень подробно расписано устройство корпуса и хвостовой части корабля.
Я вижу красные провода, идущие от топливных баков к двигателям вращения. Видимо, так топливо поступает в двигатели. Кроме того, я замечаю, что провода тянутся вдоль всего корпуса судна. И пересекают область «Обтекателя кабеля». Получается, астрофаги в основном в топливных баках, но помимо этого, хранятся в особом слое вдоль всего корпуса.
Интересно, для чего так сделано? Ого, а еще повсюду показания датчиков температуры. Думаю, температура важна — ведь показания встречаются через каждые несколько метров корпуса. И на всех до единого стоит значение: «96,415°C».
О, знакомая температура! Я знаю конкретно эту величину! Откуда я ее знаю? Давай, мозг, напрягись…
* * *
На экране высветилось: «96,415°C».
— Ха! — воскликнул я.
— Что там? — тут же насторожилась Стратт.
Шел мой второй день в лаборатории. Стратт по-прежнему настаивала, чтобы астрофагов изучал только я, по крайней мере, пока. Она положила планшет на стол и приблизилась к окну наблюдательной комнаты.
— Есть новости? — спросила она.
— Вроде того. Температура астрофагов составляет 96,415 градуса Цельсия.
— Довольно горячо, да?
— Ага. Почти точка кипения воды, — ответил я. — Для любого земного организма это сулило бы верную смерть. Но для частиц, не боящихся солнечного жара, кто знает?
— И что вас так удивило?
— Я не могу ни нагреть их, ни остудить. — Я указал на вытяжной шкаф. — Я поместил несколько астрофагов в ледяную воду и оставил там на час. Когда я их извлек, температура частиц не изменилась: 96,415 градуса Цельсия. Затем я поместил другую группу в лабораторную печь, раскаленную до тысячи градусов. И снова температура вынутых из печи образцов оказалась 96,415 градуса.
— Может, у них отличная термоизоляция? — Стратт расхаживала по наблюдательной комнате вдоль стекла.
— Я думал об этом. И провел еще один эксперимент: поместил несколько астрофагов в очень маленькую каплю воды. Через несколько часов температура капли составляла 96,415 градуса. Астрофаги нагрели воду, то есть из них может исходить тепловая энергия.
— И какой из этого следует вывод?
Я хотел было почесать в затылке, но мне помешал защитный костюм.
— Ну, мы знаем, что частицы способны накапливать огромное количество энергии. Полагаю, она необходима для поддержания температуры их тела. Примерно, как у нас с вами.
— Теплокровные микроорганизмы? — предположила она.
— Похоже на то, — пожал плечами я. — Кстати, сколько мне еще оставаться единственным, кто с ними работает?
— Пока вы не раскроете все их сюрпризы.
— Одинокий исследователь в единственной лаборатории? Наука так не работает, — стал спорить я. — Нужно, чтобы над этим трудились тысячи людей по всему миру!
— В своих размышлениях вы не одиноки, — уверила меня она. — Мне сегодня звонили главы трех государств.
— Так разрешите другим ученым присоединиться!
— Нет.
— Почему нет?
Она на мгновение отвела взгляд, а затем снова посмотрела на меня через окно.
— Астрофаг — это инопланетный микроб. А если он способен заражать людей? А если он смертелен? А если защитный костюм и неопреновые перчатки для него не препятствие?
— Одну минуточку! — Я задохнулся от возмущения. — То есть я подопытный кролик?! Ясно: я подопытный кролик!
— Вы все неправильно поняли, — возразила Стратт.
Я молча смотрел на нее. Она на меня. А я на нее.
— Ладно! Вы все правильно поняли, — наконец, призналась Стратт.
— Черт возьми! — вырвалось у меня. — Не круто.
— Только не надо драматизировать. Я всего
