Речь пошла о колбасе.
В тесноте, да не в обиде,
Стали есть не стоя-сидя.
За окном поплыл перрон,
Значит тронулся вагон.
Только слышен хруст и стук —
За столом едят без рук
Без салфеток, вилок, ложек
Столько рыл, копыт и ножек.
“Заплачу я лучше штраф,” —
Говорит слону жираф, —
Если можешь сдай назад —
Проскочили виноград!”
И в окошко тянет шею,
Так достанет он вернее.
Отвернулась шимпанзе —
В одиночку ест безе.
По вагону ходит Мишка,
Воду носит как мальчишка.
С телефонной трубкой слон —
То не трубка – телефон.
Всем разнес медведь напиться:
Кому так, кому в корытце.
Захотелось Мишке есть,
Попросил лису принесть
Из корзинки пышку с медом,
А пока решил с народом
Между Тулой и Ельцом
Перекинуться словцом:
“Вот скажи мне, обезьяна,
Только честно, без обмана,
Для чего изводишь грим,
Обезьяна – херувим?”
– “Ни пол слова, ни за злато
Не скажу без адвоката.
Ты, медведь, – не дипломат,
Оскорбил меня и рад!”
То ль от жиру, то ль спросонья
В разговор влилась хавронья:
“Говорил вчера верблюд:
Замуж девку не берут
Ни гиббоны, ни макаки
Не берут и всё, собаки!”
Мысль сверкнула у медведя:
“Если это шимпанзе,
Пусть она туда поедет,
Где фамилии на дзе.”
Подскочила тут лиса:
“Ей твои бы телеса,
Накладной еще курдюк —
Сразу б сбыли девку с рук.”
И медведю: ”Вот те пышка.”
Помрачнел чего-то Мишка,
А на пышке майонез —
Отказался наотрез.
Завертелась тут лисица,
Надо ж как– то объясниться,
Почему не сладкий мед
Попадет медведю в рот.
“У тебя на шее, Мишка,
Не мозоль, не просто шишка,
Не потертость, не порез,
А ужасный диатез!
Надо будет подлечиться,” —
Говорит ему лисица, —
Сбросишь в море лишний вес,
А бальзам здесь – майонез.”
– “Я, лиса, так околею,
Я ж зимой всегда худею.”
Ходит Мишка, сам не свой,
Крутит глупой головой.
А лиса в одно мгновенье,
Как бальзам для похуденья,
Свиньям тот же майонез
Продает тайком в развес.
А в углу вся в штукатурке
Обезьяна – вроде турка.
“Дай теперь, медведь, ответ:
Херувим я – или нет?”
Поезд дальше так идет,
Спать собрался весь народ.
Только звери не ложатся,
А желают разобраться,
Почему одним нет места,
А лисица как невеста
Пол вагона заняла,
Взятку что ль слону дала.
Убавлять стал бригадир
У лисицы лишний жир:
Положил на третью полку
Чемоданы – все без толку.
Остановка. Глядь – Тамбов —
Залезают пять волков.
А баран рогами с заду
Их толкает до упаду,
Промахнется – и под дых.
Посадил так четверых
Пятый, самый молодой,
Прыг на полку головой,
А оттуда на верблюда
Как посыпалась посуда,
Чемоданы, ваза, урна —
Вот теперь лисице дурно.
Волки вымели осколки,
Залегли на третьей полке.
За окном поплыл перрон —
Снова тронулся вагон.
Люд звериный к морю едет.
Шимпанзе идет к медведю:
“Дай, медведь, хоть раз ответ:
Майонез меняет цвет?”
Наконец, угомонились.
Ночью свиньям сны приснились,
Как бальзамом где потрут —
Сразу сбросят целый пуд.
3
Утром поезд встал у моря,
Под чинарою вокзал.
В телефонном разговоре
Слон такси всем заказал.
Звери стали понемногу
Забивать собой проход.
Слон кому отдавит ногу,
Кому хобот подает.
Вышли стройные газели,
Шимпанзе, осел, верблюд,
На такси газели сели —
Остальные трое ждут.
А в таксистах ходят зайцы,
Горлопаны – хохмачи,
Есть с косичкой как китайцы,
Просто есть бородачи.
Смотрят, как идет разгрузка,
И хохочут от души:
Бегемот в проходе узком
Чуть свинью не задушил.
Визг стоит на всю округу,
Волки прыгают в окно,
А павлины друг на друга
И на Мишку заодно.
А фазаны чемоданы
Держат строго на весу,
А потом как по команде
Их роняют на лису.
Льет медведь на бегемота
Ненавистный майонез,
Бегемоту зайцев рота
Помогает, чтобы слез.
Две хавроньи в ноги к Мишке
Вдруг упали и визжат:
“Майонезные излишки
Лей на рыльца, Мишка – брат!”
У медведя, сколько помню,
Сроду не было родни.
Вдруг об этом так нескромно
Объявили две свиньи.
Разозлился Мишка кровно
И пинками, говорят,
Из вагона поголовно
Всех выбрасывал подряд.
А потом залез на крышу
Под навесом отдохнуть,
А лисица сбоку: “ Миша,
Чемоданы не забудь.”
4
Утро. Море. Солнце. Крым.
Булочки с орехами.
Бегемот идет пустым,
А медведь с доспехами.
Необстроганный навес
За плечами высится,
С ним медведь в такси полез,
А таксист окрысился:
“Эй, пижон с уральских гор,
Отрастил бы бороду,
До тебя никто собор
Не таскал по городу!
Если ты, медведь, – цыган,
