«А ведь именно это и происходит со мной», – подумалаХизер, подойдя совершенно обнаженной к зеркалу, посмотрев на свое тело,погладив себя по худым бокам, плоскому животу. Затем ее пальцы проследовали покраю темных волос, скользнув по холмику вниз. Ее сотрясла дрожь от своегособственного прикосновения, внутри что-то заныло, стало тепло и возниклонеосознанное желание. Ее внутреннее «я» начало созревать и расти.
– Я хочу, я хочу! – закричала Хизер почти в голос. – Ясама не знаю, чего я хочу!
«Делай, как я тебе сказала, – она почти слышаланашептывающий ей мелодичный голос Ксантии, – и тогда ты получишь то, чтотебе нужно. Я же тебе обещала, ведь так? Верь мне».
На постели лежали шелковая блузка и юбка, жакет, бежевыечулки, туфли, белоснежный пояс, трусики и бюстгальтер. Хизер надела их. Еепальцы стали неуклюжими и непослушными от нетерпения и выпитого алкоголя.Ансамбль был подобран со вкусом и производил впечатление светского. Но имелосьодно весьма важное отличие. Промежность у атласных кружевных трусиков былаоткрыта, и когда она встала перед зеркалом и подняла юбку, то ей была хорошовидна курчавая поросль волос на лобке. Не в силах удержаться, она подтянулатрусики повыше, и из прорези показались ее половые губы в окаймлении волосяногожабо. Она чувствовала, как влага наполнила ее вульву. Ей очень хотелосьразвести половые губы шире и проникнуть пальцем в эту горячую, мокрую глубину.Она очнулась, когда теплый запах собственного пота и сексуальный аромат, исходившийот ее гениталий, достигли ее ноздрей.
Стук в дверь спальни испугал ее. Она быстро опустила юбку ипошла открывать. За дверью стоял молодой человек, причем весьма привлекательныймолодой человек с длинными волосами, ниспадавшими на плечи, и со спокойнымлицом. Он улыбнулся ей, посмотрев на нее своими огромными глазами, и спросил:
– Вы гостья Андре?
– Да. – Хизер покраснела, так как подумала,не он ли будет объяснять премудрости получения удовольствия. Такойблаговоспитанный молодой человек, носивший свободную твидовую тройку, судя понарочито небрежному изумительному крою, от Ральфа Лорана. Кроме того, на нембыл свитер с высоким воротом, а его наряд завершали коричневые грубые башмаки.Он напоминал деревенского жителя. Его вид наводил на мысли об ирландскихволкодавах, охоте и тоненьких девушках со всклокоченными волосами и внемыслимых беретах, длинных тонких юбках, кургузых вязаных кофтах и огромныхбашмаках, носимых поверх грубых чулок из толстой шерсти. Он улыбнулся, и еголицо озарилось самой прекрасной из улыбок, которые ей доводилось видеть.
– Они готовы. Я провожу вас.
«Провожу куда? – Незваная мысль мелькнула в ееголове. – Провожу к оргазму? Я бы не возражала, если бы он оказалсямоим учителем, хотя выглядит он довольно зеленым и неопытным».
Она взяла свою сумочку из телячьей кожи и последовала за нимпо тускло освещенному коридору. Темно-красный ковер поглощал звуки их шагов, иони на всем пути не произнесли ни слова, хотя он посылал ей время от времениободряющие улыбки. Они спустились по нескольким ступенькам, прошли по ещеодному небольшому коридору и остановились у двери. Он произнес своим мягкимголосом:
– Вот мы и пришли.
Дверь бесшумно распахнулась, и Хизер вошла внутрь. Молодойчеловек не последовал за ней, и дверь закрылась, будто бы движимая незримойрукой.
Она оказалась в прихожей. Комната бы небольшой, круглой, скуполообразным потолком, окруженным голубыми и золотыми звездами. Деревянныеколонны были раскрашены под мрамор. На стенах тут и там висели портретыпрекрасных дам. Помещение было выполнено в стиле эпохи короля Эдуарда, когдасчиталось вполне пристойным во имя высокого искусства изображать обнаженныхженщин в вымышленных сценках, древнегреческих, например, или римских. В углубленииХизер заметила закрытый гобеленом проход в другое помещение. Около него стоялдругой молодой человек, на этот раз итальянской наружности, в блестящемвечернем костюме. Он улыбнулся ей через комнату и, держа откинутой драпировку,кивнул головой, показывая, что она может пройти. Она остановилась на пороге,почувствовав, что занавесь за ней закрылась. Комната была отделана в барочномстиле, который был популярен в ранние его годы и пришел на смену готике. Темнаядрапировка, тяжелая мебель, изобилие диванов, канапе и кушеток, море зеркал имногое другое. Все было «слишком» и напомнило Хизер виденные ею литографии,изображавшие богатые бордели того времени. При мерцающем свете газовых горелокона увидела ослепительно прекрасных, затмевающих своей красотой все вокругшесть женщин. Черные бархатные ленточки подчеркивали белизну кожи, тугиекорсеты стягивали осиные талии, обнаженные груди возвышались над лифами. На ихдлинных ногах были черные чулки, подвязки были украшены бриллиантами, трусы –кружевами, обуты они были в высокие ботинки на пуговицах. Их боа из перьев былиразбросаны по огромным стульям. На столе в беспорядке лежали шляпки, шелковыецветы и страусовые перья. Поглощенная созерцанием этой живописной картины,Хизер своим заторможенным умом не сразу осознала, что женщины никак неотреагировали на ее приход. Более того, они не обращали никакого внимания другна друга. Они были полностью заняты собственными персонами. Одна лежала с прямовытянутыми ногами на канапе. Ее груди смотрели вверх, будто бы соскиустремились куда-то в определенную точку. Другая занимала стул. Ее колени былишироко разведены, и она пропущенными под ними руками трогала себя между ног.Третья, выставив попку, с широко расставленными ногами стояла перед трюмо исмотрела на отражение своей промежности, энергично массируя ее. Четвертая, стояна четвереньках, обеими руками терла свой набухший клитор. Пятая сидела настуле с раздвинутыми ногами и, смочив свои половые губы смягчающим маслом,ласкала половые органы. Последняя лежала на кровати и с помощью ручногозеркальца, которое она держала между ног, наблюдала, как увеличивается иналивается ее бутон, когда она с ним играется. Они были поглощены собой,восхищением собой, доставлением себе удовольствия.
Хизер не могла оторвать взгляда от этого зрелища. Ее ногипотяжелели, и она почувствовала, будто вся ее кровь прилила к промежности. Онас жадностью смотрела на то, чем они занимались. Эти женщины захватили все еевнимание, особенно та, которая лежала на канапе. Она наслаждалась тем, что неторопливымидвижениями поглаживала свои гениталии. Ее ноги были широко раздвинуты, и Хизермогла видеть глубину ее расщелины, ее набухшие половые губы и царящий над всемэтим великолепием клитор. Очевидно, ни одна из них еще не достигла оргазма.Хизер мысленно подбадривала их, очень желая посмотреть, что произойдет скаждой, когда они будут кончать. Но из двери в глубине комнаты вошла еще однаженщина. Она была одета в темно-синюю форменную одежду медсестры, включаянакрахмаленный фартук и косынку.
– Сюда, мадам, – обратилась она кХизер. – Доктор примет вас.
Доктор? Хизер не могла припомнить какого-либо упоминания одокторе. Она строго сказала себе, что это только игра. Сексуальная игра длявзрослых. Возможно, она основана на каких-то детских воспоминаниях. Врачи исестры. Разве дети не играют в них для того, чтобы удовлетворить своелюбопытство относительно устройства половых органов друг друга? Сама Хизерникогда не играла, и сейчас она истерично хихикала по пустякам, как невинныйребенок. Невинный? А не будет ли для нее лучше стать развратной? На негнущихсяногах, с нервами, натянутыми, как струна, она последовала за сестрой.
