«Разруха – она в головах», – вспомнила Марина популярную цитату.
– Вот, – сказала Лена и протянула Марине бумагу. – Нашла в почтовом ящике.
То же самое. «Смерть близка».
Марина закрыла глаза. Что может объединять ее, Виталика и Лену? Почему все трое? И трое ли? Не начнут ли получать такие письма их родители? Или уже получили и молчат, чтобы не волновать ее и Виталика, которых по прежнему считают маленькими детьми?
Смерть близка.
Куда же ближе? Марина уже трижды вырывалась в последнее время из ее цепких рук.
– Не выходи из квартиры, – сказала Марина сестре. – Никому не открывай. Это не пустые угрозы, а реальная опасность.
Она подняла рукав и показала перебинтованную руку. Лена посмотрела на руку, потом перевела взгляд на опаленную прядь волос и царапины на лице сестры.
– Красиво, да? – спросила Марина. – Это мне еще дивно везет.
– Кто это сделал? – спросила Лена.
– Я не знаю, – пожала плечами Марина, сожалея, что никак не может заставить себя видеть в сестре человека.
Она давно привыкла оценивать всех по их достижениям, финансовому состоянию, одежде, машине, умению вести себя в обществе, наконец. Но не по человеческим качествам. Где-то в глубине души ее кольнула мысль, что она не вполне справедлива и к Виталику.
Она любит его, но как домашнее животное. Умную собаку, которая умеет приносить тапочки, Марина любила бы точно так же.
– Мне тоже пришло такое письмо, – сказала Марина. – И я трижды едва избежала смерти. Последний раз на меня покушались два часа назад. И Виталику такое подсунули под «дворник» на лобовом стекле. И он тоже едва спасся, его машина сбила – ну да ты знаешь.
Она поморщилась. Рука болела. Зазвонил телефон, это как раз был легкий на помине Виталик.
– Ты как, дорогой? – спросила Марина. – Лежишь? Хочешь домой? Нет уж. Пусть Олег Олегович глаз с тебя не сводит. Это серьезно. Нет, ты, конечно, мужчина, но никуда из больницы не уходи. Дай трубку Олегу Олеговичу.
Виталик что-то возмущенно говорил. Потом трубку взял Олег Олегович.
– Никуда Виталика не выпускать, – повторила она. – Пусть остается в больнице. Договаривайтесь с врачами, пусть капельницы ему с глюкозой ставят. Чтобы у него меньше было искушения слинять.
Лена подняла на сестру глаза.
– Может, я пойду в больницу, там посижу? – вдруг предложила она.
Марина посмотрела на нее с удивлением.
– Нет, – сказала она, – в больницу не надо. Сейчас я заберу тебя к себе. Тут двери вообще картонные. А там все в порядке, у меня – крепость. Пересидишь там.
Лена сжалась на переднем сиденье «Хаммера» Марины, чувствуя себя неловко. Марина посмотрела на ноги сестры. Заношенные полусапожки с рынка, ветровка, которой десять лет. Но она хотя бы помыла перед выездом голову.
Поначалу, несколько лет назад, Марине все время хотелось дать сестре денег или что-то купить ей, но она быстро поняла, что деньги тратятся на всякую ерунду и не идут впрок. Более того, Лена не искала работу, вообще работать не хотела. А зачем, если Марина все равно даст больше, чем эти – по ее выражению – гроши, которые Лене предлагали?
Марина вздохнула. Понять сестру до конца ей так и не удалось.
– Сиди дома, смотри телевизор, никуда не выходи, – сказала Марина.
Сестра с раздражением закатила глаза. Марине захотелось ее ударить. Она понимала, что Лена не видела смерти незнакомой девушки, не лежала на полу под градом стекол и не бежала по лестнице, спасаясь от пуль. Она могла себе позволить закатывать глаза.
«Для всего остального есть Марина», – мысленно перефразировала она рекламный слоган.
Дима позвонил, когда Марина уже поворачивала к дому.
– Игорь хочет с нами поговорить, – сказал он. – Кроме того, я хочу сообщить тебе новость. У этого Игоря была любовница, – сказал Дима.
– Ну, это дело житейское. Сотрудница?
– Еще не знаю. Пока только знаю, что была.
В ресторане все стулья были затянуты зеленой кожей. Пахло чем-то приятным и терпким, как свежескошенная трава.
– Вы хотели что-то рассказать? – спросил Дима Игоря.
Перед Мариной стояла тарелка пасты с морепродуктами, но она не прикасалась к еде. Свет в ресторане был приглушенный, мягкий, тихо играла музыка. Кондиционер приятно охлаждал горячие виски. Она взяла стакан с минералкой и прижала ко лбу. Лена, сжавшаяся в уголке дивана, нервно пила сок. Ее руки с неухоженными ногтями дрожали.
– Здравствуйте, – сказал Игорь, кивнув Марине, – добрый вечер, – поздоровался он с Леной.
Голос звучал хрипло, под глазами мешки. Он снова посмотрел на Лену, на этот раз внимательнее.
– Моя сестра Елена, – представила Марина сестрицу.
– А я вас помню, – вдруг сказал Игорь, глядя на Лену.
Лена вздрогнула и сфокусировала на Игоре взгляд.
– Я видел вас в супермаркете с мужчиной. Вы покупали постельное белье. Я обратил на него внимание, оно было синим, с яркими желтыми подсолнухами. Поэтому и вас запомнил.
Игорь рассматривал Лену, удивляясь разнице между сестрами.
– Возможно, – вежливо кивнула Лена.
Игорь вновь перевел взгляд на Диму и Марину.
– Вы знаете, что Жанну планировали сделать солисткой? – спросил он. – У них там в опере конкуренция отчаянная. В частности, я тысячу раз слышал имя Василисы. Думаю, ее надо проверить.
– Я тоже пару раз слышал это имя, – кивнул Дима.
– Кроме того, я нашел в компьютере жены переписку с этой Василисой…
– Пришлите мне, – попросил Дима.
Игорь кивнул и снова задумчиво взглянул на Лену.
Марина оставила Лену в квартире перед телевизором, заперла дверь и пошла вниз по лестнице, не прерывая разговора с Димой по телефону.
– А не была ли та самая Василиса любовницей Игоря? Такое бывает. Во всяком случае, я не удивлюсь, если там дело нечисто. Более того, это частично объясняет снисходительность Игоря – он знал, что жена изменяет ему с тобой, но ничего не делал, скандалов не устраивал, лицо ей не портил, за волосы не таскал, на развод не подавал. Потому что сам не без греха. Вот и делал вид, что ничего не происходит.
– Я так не думаю, – сказал Дима. В трубке его голос звучал чуть глуше, чем вживую. – Тут, как бы тебе объяснить доходчивее, политика двойных стандартов. Мужчина считает, что ему – можно. Это нормально, самец – существо полигамное. Да и в обществе считается, что мужская измена – совсем не то же самое, что женская. То есть большинство мужчин оправдывают свои измены, но это вовсе не значит, что они будут терпеть такой же поступок жены. Напротив, они будут потрясены, возмущены, шокированы, большинство из нас никогда не простят женам неверности.
