ПЕПЛОМ ВЫКРАШЕНО НЕБО…
Пеплом выкрашено небо.
Над макушкой ноября,
Как испуганная небыль
Еле теплится заря.
Кошкой серой, осторожно
Лапу тянет к облакам
В алом блике безнадёжном
С тенью рыжей пополам.
Незаметно за оконцем
Утро бледное встаёт,
И слепой осколок солнца
Начинает свой полёт.
Дождь уже слезою ноет,
Будто знает, лишь на час
Осень слабо приоткроет
И закроет мутный глаз.
МЕЖ МНОГИХ ДНЕЙ…
Меж многих дней застенчивых и серых,
Что каждый год толкутся в ноябре,
Один бывает солнечным и смелым,
Как блик случайный в мутном янтаре.
Казалось бы, откуда взяться чуду,
Кому он нужен, главное — зачем?
Известно всем, что светлые минуты
Не остановят тёмных перемен.
Но так, видать, судьба распорядилась,
Что даже в сердце скаредной зимы
Случается порою божья милость
И дарит миг предчувствия весны.
ПЕРСТ
Тучи сложены навесом,
И грозит с небес, увы,
Нам опять брезгливым жестом
Злой осенний перст судьбы.
Вестник скорбный буден серых
И тоски унылой груз,
Загоняет в кровь и нервы
Незалеченную грусть.
Будет снова одиноко,
Безутешно, без конца
Песнь невидимого рока
Ныть в израненных сердцах.
ТЛЕЕТ АЛЫЙ ЗАКАТ…
Тлеет алый закат. Делят око простора
Тишина и покой опустевшей земли,
Облака розовато надменным узором
Улеглись на краю бесконечной дали.
У размытых дорог поникают каштаны.
Гаснут лики зеркал в тёмных заводях рек.
Тень печали лежит в стороне первозданной,
Где прощается день, исчезая навек.
Цвет густой бирюзы растекается в выси,
Там осенняя ночь, словно саван, грядёт,
Отнимая у неба окрас барбариса,
И мерцание звёзд в чёрный бархат кладёт.
В СУМЕРКАХ…
В сумерках осени лист серебрится,
Серп медноликой луны
В зеркало озера сонно глядится,
В поле туман одеялом ложится.
Как далеко до весны!
Как далеко до веселья цветного,
Что холодам не унять.
Лишь остаётся надеяться снова
Небу подарит тона голубого
Жизнь. И вернётся опять.
ЯСНЕЕ СЛЫШЕН ГОЛОС…
Яснее слышен голос лета
Средь увядающей листвы,
Когда в безмолвие одета
Печаль осенней пустоты.
Меж сплина сумерек тягучих
И струй холодного дождя
Под небом в тёмных серых тучах
Душой опять скучаю я.
Как сладок мне июльский гомон,
Как песня знойная мила,
Когда под солнечным простором
Звенит полёт её крыла.
В тоске по жаркому раздолью
В объятьях неги голубой
Кляну осеннюю неволю
С её унылою судьбой.
Уже не слышен голос летний,
Уже зима на полпути,
И только сумрак предрассветный
Доносит тихое: «Прости».
ПОДБРЮШЬЕ СЕНТЯБРЯ
Зима в подбрюшье сентября вонзила стремя.
Настало время.
В прохладном воздухе тоской запела птица,
И лист кружится
Ещё осенний, но уже в просторе дальнем
Толпой вокзальной
Ползут устало облака к исходу ночи
И стало очень
Печально в сердце и душе от тяжких взоров
Седых узоров
Туманов тёмных за чертой зеркал озёрных
Бездонно чёрных.
В хрустальном воздухе зари, за краем леса
Прощальным жестом
Звучит протяжен, невесом, срываясь клином,
Зов журавлиный.
Крик запоздалый, одинокий, предрассветный
И безответный
Крадёт из памяти последний отблеск лета
И прячет в небо.
ПЕЧАЛЬ
Стихи — печаль осенних дней
В прощальном крике журавлином
И вещий сон души моей
Под звуки песни соловьиной.
Стихи во всём, в краю небес,
В прохладе грушевого сада,
В волшебном шорохе чудес,
И яркой песне звездопада.
Они даны людским устам,
Чтоб слышал искренность безумства
Господь и знал, в каких словах
Мы открываем наши чувства,
На раны сердца бросив соль,
Признав мученья и потери,
Любовь и гнев, тоску и боль,
И то, во что он сам не верит.
Стихи — зари вечерней свет,
Рассказ о вечном и насущном,
О том, чего на свете нет,
И что появится в грядущем.
ПРОГНОЗ
Завтра выплывет ноябрь
Кораблём, по-боевому
Распахнёт его печаль
Паруса по дождевому
Небу в латках серых туч,
Понесётся в тьму ненастья,
А потом последний луч
Солнца сгинет в одночасье,
Люто схватят холода
Заскорузлыми руками
И засыплют, как всегда,
Землю белыми снегами.
Пусть слова мои к утру
Злой осенний день разбудят.
Что ж, корите, если вру,
Но поверьте, так и будет.
ОКТЯБРЁВОЕ
Октябрь приставил ветер ко двору,
И тот под строгим взглядом облаков
Пинает суетливую листву
Похожую на пыль чужих грехов,
Вылизывая фантики конфет
С достоинством голодного бомжа,
Докуривает искры сигарет,
Над ломаной скамейкою кружа.
А к ночи выставляет в пустоту
Нагую беззастенчивость берёз,
Чтоб видно было даже за версту —
Трудился как положено, всерьёз.
Под осень и душа, что старый двор,
Заброшена, грязна и холодна,
И память, сука злая, будто вор,
