пороге, а потом перламутр глаз её начинает искрить. С визгом-воем она бросается ко мне и спустя мгновение уже тискает с недюжинной силой — откуда её столько в этом маленьком теле?..
— Ты жива… слава звездному пути… ты жива… я так испугалась… я так испугалась…
Я неловко касаюсь дрожащего плеча рахшасы, легонько поглаживаю.
— Ну, ну… все в порядке… я в порядке…
2-3
Шерше требуется минут пять, чтобы успокоиться, после чего искрение глаз её чуть гаснет. Она отсаживается, неловко перебирает лапки, жмурится, дрожит… А потом неуверенно растягивает черный рот в улыбке. В груди теплеет немного — кажется, я все-таки по ней скучала.
— Ты не представляешь, что началось… — рассказывает Шерша, успокоившись и дождавшись меня из санузла: вархи засели в капитанской рубке и засели основательно. — Станцию так тряхнуло, что сорвало все стабилизаторы и посадочные панели, снесло защитные экраны… Пока все наспех ремонтировали, комиссия единолично решила считать тебя погибшей, даже отметку успели внести… а капитан уперся. Сложил полномочия, взял одиночник и полетел за тобой. Я не надеялась, если честно… мы же видели, как тот крейсер… как он… весь…
Рахшаса снова дрожит, сжимает лапки. Я ободряюще глажу ее по плечу, раз уж с запозданием, но все же выяснила, что их раса очень тактильна.
— Поэтому, когда получили сигнал с корабля дарган, такая неразбериха началась… Тебя ведь отметили как погибшую, поэтому никто теперь не знает, что с тобой делать… И у Миртоса есть претензии к работе комиссии, ведь формально за безопасность сектора они отвечали… в общем, скорее всего, будет разбирательство…
Я зябко передергиваю плечами. Разбирательств мне только не хватало…
— Ты не волнуйся, тебя никто трогать не будет — ты ведь по сути еще одна проблема, с которой никто не знает, что делать. Так что потерпи еще немного, ладно? А я побуду с тобой, пока все не устаканится.
Я вспоминаю свою первую реакцию на рахшасу — недоверие и ужас — и удивляюсь, как за такой короткий промежуток времени она стала… ну не родной конечно, но такой близкой… Ведь я и правда была рада ее видеть, мне и в самом деле ее не хватало.
Каюта у меня маленькая, намного меньше той, что была на станции, я не уверена даже, что это вообще каюта, а не наспех освобожденное подсобное помещение. Но грех жаловаться после того, как меня вытащили с корабля шерхов почти умирающей, и мы с Шершей сидим в ней вдвоем до самого вечера. Рахшаса рассказывает о доме, показывает на планшете снимки и видео со своей планеты. На Рах очень зелено и влажно, сплошные тропики с кучей диковинных растений. Флора и фауна настолько разнообразна, что для выживания в таких условиях рахшасы и научились мимикрировать под окружающую среду сначала физически, а потом и психоэмоционально, когда некоторые виды достаточно эволюционировали. В этом и было коренное отличие наших видов, которое Шерша не могла понять — человек природу подстраивает под себя, а рахшасы — себя под природу.
— Ну что, как вы тут? — к нам заглядывает Секран, помощник Рихты. Это он выводил тогда ее с корабля. Мужские особи дарган были крупнее женских, но отличались более спокойным нравом, как показалось мне на первый взгляд.
— Все в порядке.
— Отлично. Вархи уходят, так что…
Шерша цепляется за мою руку, её глаза переливаются зеленоватым. Испугалась или расстроилась?..
Секран вздыхает и проводит рукой по гладкому затылку.
— Я поговорю с Ри… поговорю с капитаном. Думаю, можно будет по пути заскочить на Рах.
Шерша не расслабляется до тех пор, пока он не возвращается: Рихта хоть и не в восторге, но дала добро.
— Только нам придется где-то заправиться… Так что сделаем остановку на Добре или Клементе, а потом уже на Рах, а оттуда — домой…
— А я?.. — осторожно спрашиваю. Мне так никто и не сказал, а спросить все не было случая.
Дарган смотрит на меня непроницаемо.
— Ты не говорила с Маром?
— …он не очень разговорчив.
— Я понял. Поговори с ним. Ты вроде хотела на Таврос, верно?
Откуда он знает?.. А впрочем… Я заторможенно, но киваю.
— Тогда скажи ему об этом. А дальше он разберется.
Секран уходит, а я оглядываюсь на Шершу. Та ободряюще сжимает мою руку своей, сухой и очень теплой.
— На Тавросе тебя никто не обидит. Не бойся, поговори с капитаном.
Поговорить, да?..
— При первой же возможности.
2-4
Первая же возможность выпадает только спустя трое суток, когда корабль дарган останавливается около небольшой планеты, окутанной маревом четырех спутниковых колец. Добра — АЗС и СТО в космическом масштабе; своей разумной жизни там нет, постоянно живет только технический персонал Объединения, который работает вахтами. Команда Рихты отправляется за топливом и другими припасами, меня же оставляют на корабле: атмосфера на Добре не пригодна для моего вида, а защитного костюма с фильтрами на мой рост у них нет.
От скуки я брожу по смотровой галерее, разглядывая планету за толстым барьером из стекла и чего-то вроде магнитного поля. Звезда, вокруг которой вращается Добра, довольно далеко и мало похожа на солнце, Шерша говорила её название, но я не запомнила. Красный карлик рассеивает вокруг себя туманное свечение довольно жуткого оттенка; космос вообще жуткий, если так посмотреть. Не по себе осознавать, какое все кругом огромное, какое далекое и как мала я сама и как незначительна моя жизнь на фоне всего этого безжизненного безмолвия… И безмолвие это, пожалуй, самое жуткое — как что-то такое огромное может быть таким тихим?
Пусть зрелище и пугает меня, но отвести глаза не получается, поэтому присутствие рядом я скорее ощущаю, нежели вижу. Я тянусь взглядом и телом на источник этого ощущения… боже… я перестану когда-нибудь вздрагивать при виде этого гиганта?..
Тур стоит в паре метров от меня, но словно бы в шаге — так его много в окружающем пространстве. Я хотела о чем-то с ним поговорить? Как вообще… с ним разговаривать?.. Он в прошлый раз ведь даже не отвечал мне… Неловкость молчания сжигает изнутри вены и жилы, душит… Он словно чувствует это, и в тишине галереи звучит низкий голос:
— Позволишь?
Он указывает на место рядом со мной. Хочет присесть? Да пожалуйста… Сама я осторожно отодвигаюсь на краешек — скамья узкая, короткая, он хоть поместится на ней?..
— Да, конечно…
Поместился — меня касается волна его тепла и запаха, так пахнут камни, нагретые на солнце… я так отвыкла от запахов,
