— Добрый день, хозяйка, — поприветствовал меня Димак радостно, как влюбленный, встретивший свою даму сердца после долгой разлуки. — Как здоровьице? Как меленка? Скрипит? — он засмеялся над собственной шуткой.
— Зачем пришли? — моим первым желанием было прогнать этого мужлана, но потом я передумала. Любопытно порасспросить его о деятельности настоящей Эдит. И про песенку разузнать.
Признаться, песенка напугала меня почти так же, как первое явление моргелютов. Чем-то она была сродни привидению, эта песенка — появлялась всегда не к месту и неожиданно. Будто призрак Бриско вставал из могилы. Хотя, если верить Жонкелии, эту песню знали все… Но не все же распевали на каждом углу!..
Я изобразила приветливую улыбку и сказала:
— Может, пройдете в дом? Там и беседовать удобнее, и могу угостить вас вкусной луковой лепешкой. Готова поспорить, вы таких и не пробовали!
— Не откажусь, не откажусь! — с восторгом принял мое приглашение Димак.
Он даже ладони потер в предвкушении. Ещё бы знать, что он предвкушает? Вкусно поесть на дармовщинку или…
— Какую забавную песенку вы пели, — сказала я, когда мы поднимались по ступеням. — Откуда её знаете?
Мы зашли в кухню, и Димак сразу же по-хозяйски плюхнулся на лавку, поставив локти на стол. Грубиян и невежа — вот он кто, этот Димак. Но я поставила чайник на угли, наполнила две питы луковым салатом, который мы с Жонкелией приготовили утром, и предложила гостю угощение на тарелочке.
— Забавные штучки, — заметил нежданный гость и тут же откусил половину, и добавил с набитым ртом: — И вкусные!.. Да вы настоящая волшебница, хозяйка!..
Я пожала плечами, предпочитая не отвечать на этот намек.
Волшебница.
Постеснялся сказать — колдунья? Ведьма?..
— Так откуда песенка? — напомнила я, наливая ему травяного чая.
Он хитровато посмотрел на меня, расплывшись в улыбке. Я заметила, что одного верхнего зуба слева у него не хватало. Тут к гадалке ходить не надо — ясно, что выбили. И ясно, что было, за что.
— Это же ваша любимая песенка, хозяйка, — выдал Димак, в пару секунд съедая вторую луковую питу и шумно прихлебывая горячий чай. — Но кое о чем я буду молчать… если вы заплатите.
Вот зачем пришел этот неприятный человек. Я смотрела на него, удерживая улыбку, и лихорадочно размышляла: что он знает об Эдит? Что он может знать? И могут ли мне повредить его знания?
— Я недорого прошу, — продолжал тем временем Димак. — Двадцать золотых. Вернете долг — и я, так и быть, обо всем забуду.
«Долг тебе уже вернули!», — чуть не бросила я ему в лицо, но промолчала, обдумывая ситуацию.
Чем он может мне угрожать? Ну, скажет он, что Эдит покупала у него составные для приворотного зелья.
Так ты ещё докажи — что для приворотного! Может… может, Эдит принимала ванну с травами. Или лечилась средствами народной медицины. Это не преступление — покупать какие-то там лепестки и корешки.
И разговоры с какими-то женщинами — это тоже не преступление.
А вот если заплатить ему… Судья заплатил. И что? Димак пришел требовать деньги уже с меня. Такой человек не остановится. И придет снова, и снова. Всегда платить? Было бы за что.
— Не понимаю, о чем вы, — сказала я ледяным тоном.
— Не понимаете? — уточнил он, прихлебывая чай и глядя на меня поверх кружки.
— Может, расскажете? — предложила я. — А то цену обозначили, а товар не показали.
— Мне нравится, как вы подходите к делу, — осклабился Димак. — Значит, договоримся.
— Товар, — напомнила я, для верности постучав пальцами по столу.
— Да не притворяйтесь, хозяйка, — протянул он. — Мы с вами прекрасно знаем, для чего вам понадобились те травы. За такое костер полагается. После покаяния у инквизиции.
Значит, всё-таки, ведьмовство. Эдит ведьмачила с местными девицами. И сейчас я расплачиваюсь за то, что мельничиха основала подпольную артель по производству приворотных зелий. Чудесно. Просто чудесно.
Я встала и прошлась по кухне — от стола к печке и обратно, заложив руки за спину и задумчиво наклонив голову.
Димаку надоело ждать, и он развязно сказал:
— Ну так что? Мы поладим? Впрочем, могу скинуть пять золотых. Если будете добры ко мне, хозяйка.
— Что? — я обернулась, глядя на него сверху вниз.
— Если мы поладим не только в делах, — подмигнул мне Димак. — Вы женщина красивая, я сразу это заметил. Пять золотых ведь на дороге не валяются, верно?
— Благодарю, но замуж я не собираюсь, — решила отшутиться на такое совсем не заманчивое предложение.
— А я вас и не замуж зову, — хохотнул он. — Просто если захотите уменьшить сумму по долгу, я готов и уступить. Если вы готовы уступить.
И этот гадёныш опять мне подмигнул.
На мгновение я потеряла дар речи. Закхей, Римсби, судья — они, хоть, замуж звали, а этот…
Но нельзя показывать, что ты боишься, Света. Только выкажешь страх — считай, что пропала.
С шантажистами я никогда не общалась в своей прежней жизни, но фильмы о них смотрела, и криминальные хроники читала. Шантажист — он как клещ. Присосался — и не избавишься, пока не прихлопнешь. Прихлопнуть его, что ли?.. Ой, что-то в последнее время я стала слишком кровожадной. Сначала собиралась топить госпожу Анну, теперь вот этого…
Конечно, насчет прихлопа — это были всего лишь мысли. Я точно не смогла бы никого убить, и даже быть причастной к убийству косвенно, попросив, например, моргелютов притопить Димака. Ещё один утопленник точно никого бы не удивил. Но даже из-за такой жадной гадины не стоит марать руки и душу.
Поэтому я скрестила руки на груди с самым дерзким видом и сказала, глядя на Димака в упор и с усмешкой:
— Да, пять золотых не валяются. И двадцать тоже не валяются. Но я что-то не помню, чтобы была вам должна. Есть свидетели? Или расписка? Если нет, то — увы. Плакали ваши денежки, дорогой шантажист.
Наградой за маленькую речь было растерянное лицо Димака.
Ага! Значит, ни свидетелей, ни расписки Эдит не оставила. Хоть на это ума хватило. А слова одного против слов другого — это всего лишь слова. Их к делу не пришьешь.
