Выходит, ты шпионка Дмитрия, — сделал мужчина свои выводы. — Появилась в доме пана как раз в тот день, когда там был царевич. Он православный, и ты, как я теперь вижу, тоже. А может быть, ты такая же самозванка, как и он? И вовсе не являешься дочерью моего брата?
— Попробуй докажи, — отважилась Агнеша на дерзость, высвобождаясь из его хватки.
На этот раз держал он ее некрепко и боли не причинял.
На их тихую перепалку никто не обратил внимания, все присутствующие были заняты получением святого причастия из рук священника.
После мессы последовало приглашение к столу, за которым появилось много новых лиц.
— Кто все эти люди? — спросила Агнеша у Марины.
— Гости из города и деревень. Наш дом славится хлебосольством и гостеприимностью. Папочка считает, что надо накормить всех, кто явится к обеду.
— Ты, наверное, забыла старинную польскую пословицу — «задолжай, но угости», — вмешалась в их разговор Ефросина, которая сидела по другую руку от Агнеши и слышала, о чем говорят девушки.
— Забыла, — согласилась Агнеша.
— Все эти гости слетелись сюда на утиный паштет нашего французского повара, — усмехнулась Марина.
— Но паштет действительно вкусный, — сказала Ефросина так, как будто говорила о самом лучшем блюде в мире.
Агнеша не особо разбирала, что ест. Весь обед она ожидала, когда Ворон начнет разоблачать ее. Но тот спокойно ел. Он сидел подле воеводы и совсем не обращал внимания на девушку. Наверное, решил предъявить свои обвинения не за общим столом, — предположила она.
Во второй половине дня ее потревожили дважды. Один раз модистка, она показала Агнеше образцы тканей и сняла с нее мерки. Второй раз слуга. Он принес бумагу, чернила и набор перьев.
Допрашивать ее так никто и не пришел.
Перед сном она потренировалась писать пером. Чернила капали, брызгали некрасивыми кляксами, буквы расползались, нервировал скрип пера, с непривычки заболели пальцы. Через некоторое время, когда стало получаться вполне прилично, Агнеша успокоилась, бросила испачканные листы в корзинку и легла спать.
А ночью разыгралась буря, да такая сильная, что повалило дерево в саду. Дерево задело какое-то окно и многие услышали звук разбитого стекла. В замке забегали, проверяя, где случился погром и не пострадал ли кто.
В дверь Агнеши постучали. Она не спала, просто лежала в кровати, прислушивалась к звукам бури и возне в замке, поэтому стук услышала сразу. За дверью стоял не кто иной, как Ворон. На этот раз одет мужчина был наспех. В руках он держал зажженную лампу.
— У тебя все в порядке? — спросил ее Януш.
— Да, — ответила она, подмечая, что Ворон старается не глядеть на ее черную рубашку.
Думала уйдет, но он прошел в комнату. Посветил на окно, убедился, что стекло цело. Поставил лампу на стол.
— А это что? — достал из корзины несколько мятых листов.
Вот же… Везде свой нос сунет, — чертыхнулась Агнеша.
— Не пойму, ты дурочка или разыгрываешь какой-то спектакль? — изучал Ворон несвязные фразы, которые она писала только лишь с целью научиться писать пером.
— Хватит меня уже оскорблять.
— Я не оскорбляю. Просто пытаюсь понять. Для шпионки ты ведешь себя глупо, допускаешь слишком много ошибок. Но и в ту сказочку с потерей памяти, что ты наплела Мнишекам, не верю.
— А в то, что я твоя племянница, веришь?
— На Вацлава ты не похожа. Совсем. Но я никогда не видел Божену, а пан Юрий с супругой уверяют — вы с ней одно лицо. Имя, возраст совпадают. Только кое-что ты не учла.
— И что же? — заинтересовалась Агнеша.
Она злилась на Ворона, ей и так было страшно и некомфортно, а тут еще и он со своей подозрительностью, но при этом ей нравилось слушать его рассуждения.
— В нашем роду рождаются дети исключительно с черным цветом глаз. Твои глаза серо-голубые.
— В младенчестве цвет глаз мог и поменяться, — уверено заметила она.
— Может и мог, — побарабанил Януш пальцами по столу. — На этих листках есть русские буквы. Ты царевичу Дмитрию писала?
— Нет. Я взялась вести дневник Марины Мнишек для потомков. А царевич ведь русский. Вот и пытаюсь некоторые фразы по-русски построить. Представляешь, как важно сохранять материалы всего того, что сейчас происходит вокруг семьи воеводы?
Януш с подозрением посмотрел на нее, но промолчал. И, так как он не уходил, она спросила:
— Ты заметил, что я не католичка, почему не выдал меня?
— А смысл? Ты начнешь отпираться. А пана Юрия вся эта кутерьма лишь позабавит. К тому же, пан толерантен к религиозным конфессиям. Он одинаково уважает причастность к любой религии и является активным сторонником движения объединения двух церквей.
— Сколько тебе было лет, когда погиб Вацлав? — решила воспользоваться Агнеша откровенностью мужчины и выведать побольше.
— Пять.
— То есть, сейчас тебе двадцать шесть?
— Молодец, считать научилась, — усмехнулся он.
У Агнеши невольно вырвался смешок.
— Ты говоришь с акцентом, — заметила она.
— Потому что я из Мазовии, мазур по национальности.
— А, так это у вас изобрели мазурку! — вспомнила Агнеша.
— Что изобрели[3]? — не понял Януш.
— Не обращай внимания, — отмахнулась она.
— Ты действительно странная, Ганя, — взял он лампу, собираясь уходить.
Почти сразу после его ухода заглянули сначала слуги, удостовериться, что окно ее комнаты цело, затем Марина.
— Стекло разбилось на втором этаже, — сообщила она, — в смежной комнате. К счастью, там никого не было.
Агнеша слушала девушку вполуха, она думала о Януше Врона и о том, как ласково он ее назвал — Ганя.
Последующие три месяца она провела в Самборе. Вернуться домой никак не получалось. При любой возможности Агнеша искала подсказку, обращала внимание на все, что выбивалось из цельной картины. Но все оказывалось пустышкой. Не помогали и молитвы, хотя она усердно посещала часовенку, пытаясь договориться с Богом.
Мнишеки к ней не просто привыкли, но и не хотели теперь никуда отпускать от себя. Воевода даже собрался хлопотать перед королем Сигизмундом, чтобы Агнешу восстановили в наследственных правах на Джевицкий замок.
А все из-за недоразумения с алхимиком Михаилом Сендзивою.
Этот проходимец оседал в домах богатых польских магнатов, демонстрировал им нехитрый фокус превращения серебряной монетки в золотую, после чего получал на свои опыты внушительные суммы. Ведь все хотели получать золото из
