Книга Осиновый кол прилагается - Елена Станис

По мере приближения к месту назначения, синева рассеивалась и можно было лучше рассмотреть величественный замок, окружённый крепостной стеной с башнями и узкими бойницами.

Мы подъехали к подъёмному мосту. До нас донесся окрик «Открыть ворота». Мост с шумом начал опускаться, а решётка за воротами со стальными четырехгранными прутьями поднялась, открывая путь внутрь крепостной стены. Самым высоким строением внутри был каменный донжон, соответствующий десятиэтажному зданию моего мира.

Внутри крепостной стены росли яблоневые, абрикосовые и грушевые плодоносные деревья. Радовали взгляд цветники сизой гвоздики, ветреницы и бергении. По разным сторонам замка были выкопаны колодцы. Из укромно примостившейся рядом с донжоном голубятни доносилось воркование голубей. Неподалёку возвышалась часовенка.

К нам подошёл мужчина в серых одеяниях опрятного вида. Сразу стала заметна солдатская выправка встречающего.

— Его сиятельство Бертрам Олиньи Клоре де Виена, божьей милостью маркиз Виены ждёт вас. Прошу следовать за мной.

Мы двинулись следом за ним. Камер-лакей (не знаю как именно называлась его должность, но мысленно я присвоила ему чин камер-лакея) повёл нас коридором с арочными окнами к главным воротам жилой части замка.

Двое стражников распахнули тяжёлые дубовые ворота, и мы зашли в здание. Внутри оказалось холоднее, чем снаружи, я поёжилась, но уже через пару секунд напрочь забыла о холоде зачарованная атмосферой величественного строения и не могла удержаться, чтобы перестать крутить головой, восхищаясь изысками самого настоящего старинного замка. Каменная кладка, штандарты с изображением лошадей на стенах, лепнина на потолке, манекен в стальных пластинчатых доспехах у стены. Наши шаги отдавались гулким эхом, что усиливало мрачную готическую романтику.

Камер-лакей приостановился возле двухстворчатых дверей, охраняемых двоими стражниками, открыл их и шагнул внутрь.

— Священник Брауниг и здравник Тилли с учеником прибыли, ваше Сиятельство! — Зычно доложил он и, очевидно, получив разрешительный знак, отступил на пару шагов, пропуская нас внутрь.

Первым вошёл отец Брауниг, а я — вслед за учителем, то есть последней. Зал, куда мы попали казался размером со средненький стадион. Под ногами лежал камыш (предполагаю, что для нейтрализации неприятного запаха), благодаря зажжённому камину воздух был значительно теплее, чем в коридоре. Стены украшали гобелены со сценами охоты. На возвышении стоял напоминающий трон увесистый стул, на котором восседал тучный мужчина в парчовой котарди. Несмотря на почтенный возраст его лицо сохранило остатки былой привлекательности. Моё внимание привлекла картина в полный рост, на которой был изображён светловолосый всадник на белом коне. Сходство этого грузного мужчины на троне с тем, что был изображён верхом угадывалось с трудом.

Рядом с ним стоял седобородый сутулый мужчина, осматривающий нас более доброжелательно, нежели маркиз. У подножия стула-трона развалился песочный грейхаунд. При виде нас собака задрала голову, но не издала ни звука.

Брауниг и Тилли склонились в поклоне, я повторила за ними.

— Я пригласил вас, чтобы прояснить болезнь моей дочери и предотвратить дальнейшие осложнения. Но в любом случае, всё что касается Селесты и её болезни не должно выйти за пределы Синих скал.

— Если вы преуспеете, получите достойную награду, — добавил сиповатым голосом, стоящий рядом с маркизом седобородый советник.

Тут двери отворились и в зал зашёл Натаниэль Кристан, уже знакомый мне высокомерный граф. От него пахнуло цитрусово-лавандовым ароматом с нотками кумарина и ванили. На нём как влитой сидел искусно вышитый сизый редингот с витиеватым рисунком, выполненным металлической ниткой. Грейхаунд подбежал к нему, активно виляя хвостом, Натаниэль потрепал пса по холке. Как только аристократ поравнялся с маркизом, их сходство стало очевидным: сын являл собой прекрасную молодую и худощавую копию его сиятельства.

И в этот момент я почувствовала себя так ущербно, как не ощущала до этого. Напротив источающего аромат лощённого франта стояла я, в холщовой рубахе, не накрашенная, с обкромсанными волосами, ещё и притворяющаяся парнем. Страшненьким таким парнем. И чего только Каллиста во мне нашла?

— Моё почтение, сиятельный отец, — поприветствовал Натаниэль маркиза.

— Будь здрав, сын, — ответил Бертрам Олиньи Клоре де Виена.

Мы снова поклонились, теперь уже — наследному сыну.

— Покажи гостям комнату сестры, — кивнул маркиз Натаниэлю, — Жозеп! — Крикнул он в пустоту. Двери залы тут же отворились и возник камер-лакей. — Распорядись о комнате для сударей и пусть на них накроют сегодня ужин в большом зале.

— Слушаюсь, ваше Сиятельство, — поклонился камер-лакей Жозеп.

— Благодарим, ваше Сиятельство — склонился в поклоне Донстон Брауниг, а за ним Тилли и я.

— Прошу следовать за мной, — обратился к нам Натаниэль Кристан и двинулся к выходу.

Он шёл быстрым шагом, так что мы втроём едва поспевали. Чуть пройдя по коридору, Натаниэль стал резво взбираться вверх по винтовой лестнице. Пройдя по моим меркам этажа четыре, он вошёл в дверной проём и далее двинулся по более узкому в сравнении с нижним, коридору. Из стен через каждые два метра торчали металлические держатели для факелов, но ни один факел не был зажжён, но света из стрельчатых окон хватало, чтобы разглядеть куда наступаешь.

Граф открыл одну из деревянных дверей и прошёл в светлую опочивальню, мы проследовали за ним. Комната оказалась довольно просторной, метров двадцать пять я бы сказала, и хорошо освещённой благодаря двум стрельчатым окнам. На полу лежала медвежья шкура, на стене висел гобелен, изображающий гуляющую у пруда молодую пару. На полу стояли три изысканные метровые вазоны. Рядом с окном дубовый столик со стулом. На столе стояло зеркало, письменные принадлежности, томик Библии и незаконченное вышивание. Кровать с розовым балдахином стояла у стены. На кровати сидела девушка в длинном молочного цвета платье, светло-русые волосы убраны в высокую витиеватую причёску. У ног девушки примостился серый грейхаунд. При виде нас, незнакомцев, собака ощетинилась.

— Лежать, — скомандовал Натаниэль Кристан и животное тут же повиновалось, но настороженных глаз от нас не отвела. — Как чувствуешь себя? Болит рана на шее? — Обратился он к девушке.

— Нет, всё хорошо, не стоило об этом вообще беспокоиться, — ответила она мелодичным голосом и подняла на нас голову.

Натаниэль представил нас друг другу.

— С отцом Браунигом ты уже знакома, это — здравник из Сторнула Грэг Тилли. А это, — он выразительно посмотрел на меня, — ТОД.

Ну вот почему он сделал ударение на моём имени, типа: это ТОД! тот самый, неадекватный, от которого лучше держаться подальше! Вот что он ко мне прицепился?

— Моя сестра Селеста Виенская, — кивнул он на девушку.

Мы все поклонились. Она — мило улыбнулась. Ну конечно, милая, голубоглазая, богатая, ещё и с длинными волосами (чем я благодаря учителю похвастаться больше не могу), немудрено, что Эгберт ею увлёкся. А может