Тот, что был постарше, возможно не столько по возрасту, сколько по положению в некой неизвестной иерархии, спросил:
– Ну и как вы оцениваете последние шаги российского президента по поводу Украины?
– Мне кажется, что он продемонстрировал свою неадекватность и, я бы сказал, ненадежность.
– А он был когда-нибудь надежен?
– Все в мире относительно…
– Да вы прямо Эйнштейн!
– Если это комплимент, то…
– Сомнительный. Не так ли? Именно это вы хотели сказать?
– Ну что вы, как же можно сомневаться в гениальности первого человека прошедшего столетия.
– Ах, оставьте, Генри. Вы не на публике.
Тот, кого назвали Генри, промолчал, тонко усмехнувшись одними губами.
– Вернемся к нашим баранам, сэр.
– Не возражаю. Знаете, мне всегда казались ненадежными эти выходцы из партаппарата и спецслужб бывших стран Железного занавеса.
Он помолчал и продолжил.
– Разумеется, все они продажны и, мягко выражаясь, склонны к компромиссам.
Он несколько затянул паузу, и его собеседник не преминул вставить.
– Особенно те, чью деятельность можно квалифицировать в терминах уголовного права.
– А чью деятельность среди этой публики нельзя так квалифицировать?
– Вы правы, сэр.
– Но, дорогой Генри, эта предрасположенность к компромиссам, эта управляемость не надежна. Их очевидная зависимость от нас не мешает им иногда взбрыкивать. Более того, это постоянное раздвоение личности рано или поздно подводит большинство из них к непредсказуемым поступкам. А ведь неопределенность зачастую опаснее открытой угрозы.
– Я бы усилил ваш тезис. Не зачастую, а просто опаснее.
– Согласен с вами, Генри.
– Но, сэр, кем их менять в этих странах? Не станут ли идеалисты опаснее трусливых неврастеников, сидящих у нас на крючке.
– Не скрою, проблема, несомненно, существует. Но все же в настоящее время для нас предпочтительнее идеалисты.
– Я бы уточнил. Не идеалисты, а прагматики, кажущиеся на публике идеалистами.
– А вот это тоже идеализм. Такие фигуры трудно подобрать. Они или очень быстро продемонстрируют свое далекое от идеалов лицо, или будут все же скорее идеалистами, чем прагматиками.
– Значит, по вашему мнению, нам предпочтительнее все же идеалисты? А не будут ли они не менее непредсказуемыми, чем нынешние политические уголовники?
– Знаете, не будут. Идеалисты как раз довольно предсказуемы. Хотя, я согласен с вами, они бывают не удобны в общении. Но если смена политических уголовников идеалистами происходит еще и при снижении мощи стран, ими управляемых, то они явно предпочтительнее для нас.
– А вам не кажется, что это снижение мощи временное? Сегодня эта мощь снизится, а завтра будет усиленно наращиваться. У идеалистов иногда бывают весьма результативные ноу-хау и в политике, и в науке, и в технике, и в экономике. Между тем, режимы политических уголовников, при всей их показной милитаризации – это полный застой. А значит, отсутствие роста этой самой мощи.
– В ваших словах есть резон. Но взглянем на проблему с другой стороны. Можем ли мы сохранять этих господ у власти в их странах? Мне представляется, что нет. За спинами нынешних политических уголовников стоит второй эшелон этой публики. Гораздо более истеричный, гораздо менее предсказуемый, гораздо менее зависимый от нас. Вероятность, что нынешние «не совсем плохие парни» будут сменены «очень плохими парнями» возрастает день ото дня.
– Но разве принцип «Он сукин сын, но он наш сукин сын» уже изжил себя?
– В том то и дело, что даже нынешние «не очень плохие парни» не совсем наши. А «очень плохие парни» будут вообще ничейными. Этаким рафинированным воплощением абстрактного зла. Причем, и это важно помнить, зла не только мирового, но и зла для собственных народов.
– А нас это волнует?
– Нас это не волнует. Но помнить об этом полезно. Особенно в контактах с силами внутри стран постсоветского пространства. Итак, – продолжал старший, – кем же тогда нам менять нынешних «не очень плохих парней»? Выбора нет. Только идеалистами. Тем более, что в среднесрочной перспективе они для нас явно предпочтительнее по всем показателям.
– В краткосрочной, сэр. Только в краткосрочной.
– Не будем препираться, Генри. Сами же совсем недавно говорили, что все в этом мире относительно. И потом, в наших силах найти таких идеалистов, которые в наибольшей степени приемлемы нам. Например, таких, которые готовы сами, своими руками, во исполнении своих собственных идеалов, сделать то, чего мы хотим, но не можем.
– А такие вещи в мире существуют?
– Не иронизируйте, Генри. Если бы мы все могли, то нам бы было просто нечего делать. А это, согласитесь, не так уж и хорошо для нас самих. Не так ли?
– Тут я с вами полностью согласен, сэр. Значит, «над всей Россией оранжевое небо?».
Генри намекал на «оранжевую революцию» в Киеве и известный сигнал к началу мятежа Франко в Испании «Над всей Испанией безоблачное небо».
– Вы шутник, Генри. Но что-то в этом роде.
– Однако, я боюсь, что нам будет трудно найти в России идеалистов. Придется использовать либералов, которых идеалистами назвать затруднительно.
– Возможно, Генри, на первых порах без либералов нам не обойтись. Но все же стоит поискать где-нибудь на обочине политических кругов настоящих идеалистов.
– А потом?
– А потом помочь им свергнуть нынешних политических уголовников.
– Но примут ли идеалисты нашу помощь?
– Надо найти таких, которые примут. Не вступая при этом в противоречие со своими идеалами.
– Это трудно.
– Согласен. Но трудно, не означает невозможно.
– Знаете, сэр, я в целом согласен с большинством ваших доводов. Но мне кажется, что есть определенный риск. Процесс может пойти не туда.
– Признаюсь, у меня тоже есть определенные опасения. Но, оставлять все так как есть тоже недопустимо. Вы согласны?
– Согласен. А вот согласятся ли с этим другие наши коллеги по ту и эту сторону океана?
– Думаю, согласятся.
Глава 6. Поражения и победы
Все проснулись почти одновременно, но довольно поздно, часам к одиннадцати. Сказалась бурная ночь, после которой так сладко спится. Несмотря на то, что все были людьми взрослыми, женщины выглядели немного смущенно. Кроме шальной Зои, разумеется. Впрочем, это легкое смущение делало дам еще более милыми.
Петр быстро соорудил легкий завтрак.
– Кому чай, кому кофе? – спросил он у собравшихся за столом.
