свое отражение в зеркале и шмыгая носом, а потом все-таки разрыдалась.
В презервативах не было надобности, когда Константин ложился с ней, с Анной, и, зная это, он никогда ими не пользовался. Анна не могла забеременеть. Ни сейчас, ни в дальнейшем. Ее доктор с грустью сообщил ей об этом шесть лет тому назад.
* * *
– Жара и холод, дождь и солнце, леса и пустоши, христианство и язычество, – Константин сделал паузу, чтобы глотнуть пива. – В Ирландии есть все.
– Ты куришь какую-то дрянь, парень. – Дэймон перебросил ему через стол пачку сигарет. – Возьми мои. – Глубоко затянулся и выпустил дым колечками. Когда он прищуривал глаза, его бледное лицо с ассиметричным ртом и тонкой нитью шрама на левом веке становилось еще красивее. – Древние камни с огамическими письменами, могилы норманнов, развалины крепостей, построенных викингами, замки английских аристократов… – Он одним глотком прикончил свое пиво и посмотрел на Константина. – За этим ты и приехал?
– Я работаю, – сухо усмехнулся тот. – Делаю карьеру.
– Или хочешь, чтобы так думали окружающие.
Константин уставился на него покрасневшими от дыма глазами.
– Это что еще за подначки?
– Take it easy.[28]
– Ты-то ведь тоже не просто так притащился сюда из своей Америки. Какого черта ты здесь делаешь? Медленно сходишь с ума?
– Тоже способ провести время, – пробормотал Дэймон.
Оба уже порядком нагрузились и отчасти утратили способность контролировать свое поведение. Пора бы уже на воздух, но…
– А может, ты попросту сбежал, парень? – не унимался Константин. – От своей бабы… – Он кивнул на обручальное кольцо на пальце Дэймона. – От назойливых кредиторов…
– Легче, chara[29], легче… – лениво усмехнулся Дэймон.
Константин подался вперед, не спуская с него налитых кровью глаз.
– Ладно, скажи мне.
Тот изобразил недоумение.
– Что?
– То, что мне следует знать.
– Признаться тебе в любви?
– Ч-черт!.. – Константин резко выпрямился, стиснув пальцами край деревянной столешницы. – Ну-ка, пошли отсюда!
Дэймон не шелохнулся. Его хризолитовые глаза ласкали Константина с нежностью проголодавшегося вампира.
– Ты слишком быстро заводишься, chara. При других обстоятельствах это может стоить тебе сломаных ребер или выбитых зубов.
Константин уже поднимался из-за стола.
– Ты идешь или нет?
– В чем проблема, детка? Хочешь моей крови? Ладно, я готов тебя уважить. Только учти: хоть я и выгляжу легкой добычей, на самом деле это не так.
– Предпочитаешь биться без правил?
– Точно. До тех пор, пока один из противников вслух не признает себя побежденным.
– Так я и думал.
Минуту они молча разглядывали друг друга, не обнаруживая никаких признаков взаимной неприязни.
– Сядь на место, – промолвил Дэймон.
Константин стиснул зубы, продолжая смотреть на него сверху вниз.
– Да сядь же, мать твою! – вспылил Дэймон, грохнув кружкой об стол. – Не будь таким примитивным. – Он жестом успокоил бармена и вновь повернулся к Константину. – Сядь и позволь тебе кое-что показать.
Из внутреннего кармана пиджака он извлек коричневый кожаный бумажник, а из бумажника – небольшую фотографию, немного измятую. Положил перед Константином.
– Ты хотел знать, в чем фишка. Смотри сюда.
Тот глянул… и побелел как мел. Вдоль позвоночника молнией прошла волна ледянящей дрожи.
На фотографии был запечатлен Дэймон Диккенс, стоящий в обнимку с высоким светловолосым парнем, стройным как бог. Оба были в джинсах и рубашках нараспашку. Оба безмятежно улыбались в объектив. Дэймон выглядел моложе, чем сейчас – счастливый, самоуверенный юнец. А его приятель… в нем Константин узнал самого себя. Да-да, на этой чертовой фотографии, которую случайно встреченный им в чужой стране человек прилюдно достал из своего бумажника, двадцатипятилетний Константин Казанцев позировал на фоне уходящей в перспективу улицы с витринами магазинов и припаркованными вдоль кромки тротуара автомобилями, где никогда не бывал.
– Это твой пропавший друг? – спросил он после долгого молчания.
Дэймон утвердительно кивнул.
– Лоренс Мак Кеннит. Он пропал ровно год назад.
– Ясно. – Константин вернул ему фотографию. – Извини. Это… несколько неожиданно.
– Для меня тоже.
– Представляю, как ты… Черт! Ладно. Не будем об этом.
Они взяли еще по кружке «гиннеса».
– Давай, брат. – Дэймон улыбнулся, глядя на него поверх шипящей пивной пены. – Счастья, здоровья и смерти в Ирландии!
Константин слегка содрогнулся.
– Ничего себе!
– Расслабься. Это традиционный ирландский тост, ничего более.
– Но я не хочу умирать в Ирландии!
– Неужели? – Дэймон заставил себя отвернуться. – Этого я не учел.
Глава 5
Она не спала. Лежала в темноте с открытыми глазами и безуспешно боролась с болью. Как там сказал Дэймон? Я не способен хранить верность. Вот и Константин, как видно, не способен. Разумеется, они никогда не обсуждали это в открытую, но ей казалось, что сам характер их взаимоотношений подразумевает некоторые обязательства друг перед другом. А если нет, то с какой стати он так разъярился, когда она упомянула о своей дружбе с Дэймоном?
Константин уехал в семь вечера, хотя до этого всегда уезжал не раньше девяти. Анна не сказала ему ни слова и вообще старалась вести себя как обычно, но все же что-то изменилось. Что-то изменилось! Застонав, она перевернулась с боку на бок и сбросила с себя одеяло. Жарко. Может, температура?
В ночь с субботы на воскресенье она, подавив врожденную порядочность, поступила так же, как, по ее разумению, должна была поступить та, другая. Встала потихоньку, отсоединила телефон Константина от зарядного устройства, уединилась с ним в туалете и там без помех исследовала его записную книжку на предмет незнакомых женских имен.
Женское имя, помимо ее собственного, значилось только одно: Ирина. Анна записала номер ее телефона (другой, не тот, который стал ей известен после анонимного телефонного звонка), и, удовлетворенная, вернулась в постель. Константин спал сном праведника. Кстати говоря, любовью он занимался с прежним, если не с большим, пылом, чем вызвал у нее какое-то гневное восхищение. Вот ведь сукин сын!
Внимание ее привлекли какие-то звуки, похоже, с балкона. Шуршание, поскрипывание… мягкое «бух», как будто большая кошка, прыгнув, приземлилась на лапы. И тишина. Только шепот ветра в листве, да изредка далекие крики какой-то одинокой ночной птицы.
Анна, не разделявшая опасений миссис Флетчер, привыкла спать с приоткрытой дверью, несмотря на осеннюю прохладу. Но тут ей стало не по себе. Встать, закрыть дверь? Ох, поздно… Дверь плавно скользнула по стальным направляющим, расширяя проем для убийцы, насильника и грабителя. Тяжелая портьера колыхнулась. На фоне стены обозначился темный силуэт.
Анна до подбородка натянула на себя одеяло и сжалась в комок. Кричать?.. Не кричать?..
О да, конечно, ты можешь закричать, можешь позвать на помощь, мол, я честная девушка и все такое. Закричать, а еще лучше выскочить в
