произнося его название. Так я узнал про дорогу, землю, камень, пыль, паутину, траву и еще кучу слов не самой первостепенной надобности.
Внезапно, я остановился и ухватил Элизи за плечо, не давая ей идти дальше. Девочка недоуменно уставилась на меня. А я и сам пока еще не понимал что происходит, но какое-то шестое чувство подсказывало мне, что двигаться вперед не нужно.
Я очень внимательно посмотрел по сторонам, на землю перед собой и даже в небо – безрезультатно.
Элизи стояла, переминаясь с ноги на ногу, явно не радуясь этой заминке.
В конечном итоге, решив не забивать голову непонятными страхами, я уже собрался продолжить путь, как нас окрикнули сзади. Точнее, окликнули, конечно, Элизи, но и я тоже обернулся, думая, что неприятности могли настигнуть нас с другой стороны.
Однако это был всего лишь мой новый полузнакомый – Незаметный. Он быстро приближался к нам, переходя с бега на шаг и вытирая рукавом рубахи крупные капли пота с красного лба. Видимо, он бежал очень быстро и довольно долго, раз выглядел таким уставшим.
Приблизившись к нам, он долго и очень горячо что-то рассказывал Элизи, все время глядя на меня. Я пристально следил за реакцией девочки, чтобы по ее мимике постараться как можно быстрее отреагировать на возможную опасность. Однако в голосе мужчины сначала появились еле заметные нотки отчаяния, а потом мольбы и надежды. И выглядел он при этом совсем не угрожающе.
Когда он умолк, Элизи с очень серьезным лицом кивнула ему, подошла ко мне и медленным шепотом попыталась объяснить суть его речи, используя простые слова и знаки.
Я поднапрягся и понял, что подаренный мне верзилой нож изначально принадлежал Незаметному. И он мечтает получить его обратно. Причем этот нож должен быть именно отдан, а не продан или обменян. Девочка пыталась объяснить, почему выдвигаются именно такие условия, но тут уж я, как ни старался, ничего не понял. Ну, да у всего есть предел, и моя проницательность – не исключение. Главное, что мне отдать особо ненужный нож было несложно, а выгоду от этого поступка можно попробовать получить прямо сейчас.
Я молча достал из-за пояса нож и рукоятью вперед протянул его Незаметному. Тот, стараясь не спешить и дальше не ронять лицо, сделал шаг навстречу и осторожно забрал оружие себе.
Как только он набрал в грудь воздуха и собрался поблагодарить нас, я быстрым жестом попросил его приблизиться и шепотом, как мог, начал объяснять нашу ситуацию.
- Элизи и я пошли домой. Я вижу дорога конец. Дальше Элизи и я нет дорога. Сердце говорит: нет дорога!
Охранник пристально посмотрел мне в глаза и кивнул.
- Где нет дорога? – спросил он так, что я поняла. – Здесь?
Он указал мне под ноги. И я, прислушавшись к себе, отрицательно покачал головой и сделал несколько шагов вперед. На четвертом или пятом шаге поднявшаяся в воздух нога повисела немного на полпути и вернулась на прежнее место.
- Здесь! – указал я на полшага впереди себя. – Здесь конец!
Незаметный медленно приблизился ко мне и с этой точки посмотрел сначала налево, потом направо. Потом он прикрыл глаза, как бы что-то вспоминая или представляя. А когда он их открыл, я едва не отшатнулся в сторону.
Некогда не чувствовал себя знатоком чтения эмоций по лицам, но тут в глазах у человека плескалась такая холодная решимость, что мне стало не по себе.
Аккуратно положив мне руку на плечо, Незаметный отвел меня на пару шагов назад и обратился с короткой речью к девчонке. Та, вытаращив глазенки, слушала и кивала, а потом, схватила меня за руку и мы побежали обратно по направлению к школе.
Оглянувшись через плечо, я успел заметить, как мой должник ныряет в соседний переулок между ближайшими домами и исчезает из виду.
Добежав до школы, мы остановились и Элизи, подобрав с земли сухую ветку, принялась чертить в пыли простенький рисунок.
Смысл его был в том, что от школы до дома было две примерно одинаковых по длине дороги. С одной (чуть более длинной) мы только что убежали. Оставалась вторая, но телохранитель запретил ей пользоваться и настаивал на том, чтобы мы шли совсем уж не по дороге, а петляли чуть ли не по всему селению.
Я не был уверен, что понял все детали, но основная мысль показалась мне вполне разумной, и я охотно закивал, глядя на рисунок и слушая объяснения.
Мы выдвинулись в сторону дома, но отчаянно при этом петляя. Малышка опять повеселела и начала учить меня новым словам. На этот раз выбор пал на части тела и предметы одежды. Постепенно дело дошло до пояса, а потом и до ножа. Мне было не совсем ясно, идет ли речь о всем ноже или только о рукояти или лезвии, поэтому я достал его из ножен и знаками пытался это уточнить.
Тут уже настал черед непонимания для Элизи. Она никак не могла взять себе в толк, что именно я у нее спрашиваю, и зачем мне нужно несколько слов для обозначения одного предмета. Подумав, я согласился с ней: сейчас количественное усвоение слов было важнее качественного.
Нож, меж тем, обратно в ножны я не убрал, а перехватил его обратным хватом, задрал рукав сорочки, приложил лезвие к предплечью и вернул ткань на место. Если нам что-то или кто-то угрожает, нужно быть максимально настороже.
Элизи вела меня причудливыми зигзагами, и я вскоре совсем перестал понимать, где мы находимся, уже хотя бы потому, что основное внимание уделял не столько дороге, сколько нашей безопасности в пути.
Тем не менее, вскоре я заметил на лице девочки некоторую неуверенность.
- Дом? – уточнил я, указывая рукой в направлении нашего движения.
Элизи кивнула, но сделала это настолько неуверенно и жалко, что я понял – заблудились. Или почти заблудились.
Прохожих на улицах все так же было мало, а конкретно сейчас на глаза вообще никто не попадался. Я поднапрягся и вспомнил, положение утреннего солнца, когда мы шли от дома к школе. Сейчас было уже хорошо за полдень, и сориентироваться в пространстве относительно сторон света я, с горем пополам, мог. Немного постояв и пожевав губами, я слегка скорректировал направление вектора нашего движения и уже сам повел Элизи к дому.
То, что с дорогой я не ошибся, стало ясно уже через два перекрестка. Раз мы наткнулись на засаду, которая была выставлена на нас, значит, направление было выбрано верно!
