один из подлокотников с кошачьими когтями. Затем его взгляд устремляется на меня. Он ждет, когда его человек расправится со мной.
Полагаю, это не самый ужасный способ умереть. Я сделала все, что могла, чтобы спасти Темру. И по ту сторону я могу встретится с родителями, не испытывая вины. По большей части. Вероятно, было много вещей, которые я могла бы сделать лучше. Но, по крайней мере, я сделала все, что могла, чтобы спасти жизнь моей сестры.
Я прожила хорошую жизнь. Я оставила свой след, свое оружие, которым может пользоваться весь мир. За последние несколько месяцев я повидала многое. У меня был первый поцелуй. Я узнала, каково это – быть с кем-то вместе. Я вырастила свою сестру, и, если она выживет, у нее все будет хорошо. Петрик позаботится о ней.
Я сожалею только о том, что Келлин последует за мной. Он этого не заслужил. Этот глупец не должен был попасться.
Теперь, смотря на него, я не испытываю ни капли злобы. Перед смертью все становится таким ясным. Как я могу беспокоиться, когда знаю, что скоро я перестану о чем-либо жалеть? Я смотрю в его золотисто-карие глаза, а его глаза смотрят прямо в мои. Какие же красивые у Келлина глаза! Я скольжу взглядом по его волосам, восхищаясь рыжим цветом, вспоминаю, как они ощущались под моими пальцами. Его губы идеальны. Светло-розового цвета и более нежные, чем что-либо еще в этом мире. Я рада, что он поцеловал меня сегодня. Я закрываю глаза, чтобы насладиться этим воспоминанием в последний раз, именно в тот момент, когда кинжал приближается к моей шее…
– Это Зива Теллион! Магически одаренный кузнец!
Когда эти слова срываются с губ Келлина, я распахиваю глаза.
Он не мог этого сказать.
– Вы не можете убить ее. Она пригодится для штурма замка Скиро.
Как, как он может предлагать такое? Мое сознание моментально возвращается в мое тело, и я снова ощущаю себя подавленой.
Равис поднимает руку, давая знак своему человеку задержаться.
– Докажи это.
– Наше оружие, – говорит Келлин. – Оно заколдовано. Это она его сделала. Пусть ваши люди возьмут его, и вы увидите. Мой меч спрятан на чердаке за портретом в раме.
Скиро с шумом опускает ноги на пол.
– Если ты снова мне лжешь, я отрежу твой язык и скормлю его тебе же. Стракс.
Высокий стражник исчезает из виду, и я свирепо смотрю на Келлина.
– Что ты делаешь? – шепчу я.
– Спасаю тебя.
– Предавая наших друзей? Предавая меня?
– Хватит шептаться, – говорит Равис. – Не важно, маг ты или нет, я все еще подумываю тебя убить.
Я хочу дать пощечину и Келлину, и этому надменному принцу. Я хочу увидеть свою сестру, хочу узнать, добралась ли Серута до нее вовремя. И в миллионный раз я хочу побыть в одиночестве в своей кузнице.
Когда Стракс возвращается, в одной руке он держит мои молоты, а в другой – двуручный меч Келлина.
Равис берет Леди Убийцу одной рукой и размахивает ею, как мгновение назад своим кинжалом.
– Что он делает?
– Пусть ваши люди атакуют вас все сразу, – инструктирует Келлин.
– Стракс.
Глава стражи Рависа подает сигнал нескольким замершим в ожидании мужчинам и женщинам. Они, хоть и неуверенно, бросаются на своего принца. Я наблюдаю, как они размахивают копьями, – не наконечниками, а древками, – в попытках нанести по нему удар.
Равис – искусный фехтовальщик, это очевидно. Но Леди Убийца делает его неприкасаемым. Он крутится, пригибается и перепрыгивает все занесенные копья. Сам он не наносит никаких ударов – он не хочет причинять вред своим людям. Но он демонстрирует невероятную ловкость, уклоняясь от каждого удара.
Удовлетворенный, Равис прислоняет двуручный меч к своему трону.
– Молоты? – спрашивает он Келлина.
Келлин подробно объясняет, что делает левый молот, и Равис проверяет его, снова используя своих людей. Он в восторге от того, как работает молот-щит.
Удовлетворенный, Равис кладет мои молоты рядом с длинным мечом, а затем поворачивается ко мне:
– Прежде чем мы отправимся на Территорию Скиро, ты сделаешь оружие для меня и моих людей.
Будто удовлетворенный собственным решением, он кивает и отворачивается.
– Нет.
Все это время я молчала, но теперь одно-единственное слово слетает с моих губ, как раскат грома.
Равис не оборачивается, но останавливается как вкопанный. Он не говорит и не двигается целую минуту.
Затем он поворачивается:
– Стракс, мой кинжал.
Стражник бросает оружие своему принцу. Равис ловко ловит его.
– Ты можешь убить меня, – говорю я, когда он делает шаг ко мне.
Я не буду этого делать. Я не буду создавать ничего, что могло бы навредить моим друзьям или сестре. Только не снова. Я усвоила свой урок с Клинком Тайн.
Но вместо того, чтобы сократить расстояние между нами, Равис поворачивается к Келлину.
– Нет! – кричу я как раз в тот момент, когда он подносит лезвие к голове Келлина.
Неприятный звук. Стон боли. Кинжал окровавлен, Келлин тянет руку к лицу.
Равис держит часть его уха.
Я чувствую, что мой желудок скрутило узлом, а губы дрожат.
Я никогда не думала, что одно маленькое слово может причинить столько вреда.
Нет.
Я так потрясена, что даже не могу пошевелиться.
Равис протягивает мне кусочек уха, как будто это подарок, а затем бросает его к моим ногам.
– Ты заботишься об этом человеке, иначе ты бы не осталась здесь ради него. Сделай мне мое оружие, или я подарю его тебе по кусочку за раз.
Не дожидаясь моего ответа, Равис снова разворачивается и уходит.
Глава 6
Я смотрю на Келлина, который все еще истекает кровью.
Он не издает ни звука, и я задаюсь вопросом, в себе ли он. Я знаю, что это скорее всего не так, но едва ли это знание мне помогает. Я не могу заставить руки и ноги работать. Я не чувствую… ничего. Даже того, как здесь жарко.
Но тут меня хватают чьи-то руки.
– Сюда, кузнец, – говорит Стракс. – Тебе нужно хорошенько выспаться перед завтрашней работой.
– Келлин, – произношу я, пытаясь привлечь его внимание, даже когда меня тащат в сторону.
Наемник не двигается. Если бы я только могла заставить его поднять голову. Просто, чтобы увидеть его лицо.
Но, пока меня уводят из тронного зала, он так и не поднимает головы.
– Кто-то должен помочь ему, – говорю я, осмеливаясь наконец заговорить с держащими меня мужчинами.
Их хватка только усиливается, и я пытаюсь вырваться из нее.
– Разве вы не пошлете кого-нибудь ему на помощь? – умоляю я.
– Это будет
