Беркли[96].
Если бы каждое слово было именем, тогда каждое из пяти слов в обеих группах относилось бы к внеязыковой реалии. Это справедливо в отношении группы «б», но искажает смысл слов в группе «а», являющейся, в отличие от «б», предложением. Предложение нельзя раскладывать на объекты, которые каждое их его слов якобы обозначает. Из этого следует, что значение слова в грамматически согласованной конструкции (группа «а») отличается от его теоретического референта.
Непонимание этих вопросов было одним из факторов, которые оказали влияние на написание «Богословского словаря Нового Завета» Герхарда Киттеля, особенно его первых томов. Сама форма подачи данных неявно (а иногда и явно) утверждает, что слова в основном обозначают внеязыковые реалии, поэтому к пониманию этих реалий можно прийти через лексический анализ слов. Словам приписывается невероятная способность объяснять действительность. Однако несмотря на всю важность лексического разбора, без помощи других средств толкователь вряд ли сможет прийти к глубокому пониманию текста или какой–либо темы.
Суть всего — работа с контекстом
Пожалуй, основная причина, которой можно объяснить обилие экзегетических ошибок именно в области лексического толкования слов, связана с невысоким уровнем знания древнегреческого языка. Этот уровень позволяет проповедникам и преподавателям Библии пользоваться симфониями и, пожалуй, все. При этом у них нет чувства языка. В результате они поддаются искушению поделиться результатами своего личного изучения греческого текста и преподносят своей аудитории поток лексикологической информации, не откорректированной контекстом. Выход из ситуации — продолжать учить древнегреческий язык и освоить хотя бы азы лингвистики.
Пойти дальше и кроме списка ошибок предоставить рекомендации по правильным методам лексического анализа — значило бы отойти от цели данной книги, поэтому на этом я остановлюсь. Главное в следующем: семантическое значение слова не тождественно его словарному значению. Подлинный смысл слова кроется в словосочетании, предложении, главе, жанре, стиле. Для того чтобы его понять, необходимо применять не только синтагматический анализ (то есть объяснение фактических связей между словами), но также и парадигматический (то есть поиск ответа на вопрос, чем объясняется выбор именно этого слова, а не другого). Я лишь слегка коснулся вопроса метафоры и ничего не сказал об умышленной семантической двусмысленности. Эти вопросы освещены более компетентно другими авторами, поэтому я со своей стороны перейду к перечню нового типа ошибок.
2. Грамматические ошибки
По большому счету, глава, посвященная грамматическим ошибкам, должна быть намного объемнее главы, посвященной лексическим ошибкам. Ведь в сложных синтаксических конструкциях гораздо больше элементов, чем в отдельных словах, а следовательно, ошибиться намного проще. Возьмем, к примеру, автомобиль в базовой комплектации и космический корабль. Даже при условии, что оба механизма собирали с одинаковой добросовестностью, космический корабль потребует более сложного ремонта и обслуживания, чем автомобиль. Иногда мне хочется сформулировать еще один закон Мерфи приблизительно такого содержания: в любой системе строгость выполнения закона Мерфи зависит прямо пропорционально или даже экспоненциально пропорционально количеству компонентов этой системы.
Тем не менее я решил сделать эту главу короче предыдущей и подобрать самые понятные и простые примеры: на то у меня было несколько причин. Во–первых, лексические ошибки в толковании намного более распространены, потому что пасторам хватает знания греческого языка, чтобы делать самостоятельные заключения относительно лексики, но не хватает, чтобы делать самостоятельные заключения относительно грамматики. Многие дерзают исследовать все случаи употребления слова εκκλησία («экклесиа») в Новом Завете и после изучения приходят к неверным выводам, но мало кто отваживается изучить все случаи использования абсолютного генетива и после этого сделать какие–то утверждения. До недавнего времени составить список употребления этой конструкции можно было лишь подряд читая Новый Завет и выписывая все примеры; поэтому сотни простых конструкций просто никогда не изучали так, как изучали простые слова. Во–вторых, в последние десятилетия грамматическому анализу уделяется мало внимания; гораздо больше времени и сил уделяется лексической семантике. В результате многие думают, что все грамматические проблемы уже решены, но это совсем не так. И в-третьих, сущность некоторых грамматических ошибок настолько сложна, что описывать ее нужно в отдельной монографии, а не в популярной книжице. Поэтому я просто кратко обозначу одну или две из них.
Грамматическая гибкость языка Нового Завета
Перед тем как мы приступим к разбору элементарных грамматических ошибок, хочу напомнить, что в живом языке энтропия действует точно так же, как и в природе. Со временем язык начинает деградировать: синтаксис становится менее упорядоченным, растет количество исключений, упрощается морфология. Из этого следует, что правила более структурированной грамматики древнегреческого языка классического периода не всегда работают в грамматике древнегреческого языка Нового Завета. Обратить внимание на эту истину библеистов заставили важные папирологически открытия, сделанные в конце XIX века. Поэтому комментарии на греческий текст Нового Завета, написанные до этого времени, не являются абсолютно надежным источником грамматических сведений. Например, Дж. Эрмитаж Робинсон в своем фундаментальном комментарии на Послание ефесянам[97] истолковывает употребление слова πας («пас», 'все', 'каждый', 'целый') с точки зрения грамматики классического греческого, в результате чего приходит к ошибочным выводам. Конечно, в классическом древнегреческом грамматические правила соблюдаются более строго по сравнению с эллинистическим древнегреческим, хотя и не всегда. Исследователи, специализирующиеся на грамматике классического греческого, должны учитывать этот факт, приступая к изучению текстов Нового Завета, иначе они могут прийти к неверным заключениям.
Ошибки во временах и наклонениях
Понятие «время» весьма условно применимо к древнегреческим глаголам. Обычно время глагола соответствует времени действия: настоящее время, будущее время и т. д. Но в греческом языке время — это только морфологическая характеристика глагола, поэтому глагол в настоящем времени может обозначать действие, произошедшее в прошлом: в таком случае мы имеем дело с прошедшим настоящим временем. Запутаться здесь очень просто, поэтому сразу скажу, что в дальнейшем под «временем» я буду подразумевать морфологическую форму глагола, которая не связана со временем действия.
Традиционно принято считать, что в древнегреческом языке в изъявительном наклонении морфологическая форма времени соотносится со временем действия, а в остальных наклонениях она указывает на акционсарт, то есть на способ протекания действия. Я с этим не согласен. Сегодня все больше грамматистов считают, что более важную семантическую роль выполняет категория аспекта, или вида времени: именно она отражает, как автор хотел бы представить действие. Время действия не показывает ни морфологическая форма времени (с этим согласны все, по крайней мере, когда речь идет не об изъявительном наклонении), ни способ протекания действия. Время можно определить только исходя из представления автора об этом действии: например,
