Ещё раз, скрутив фигу, бородач показал её и автобусу, а затем отвернулся и прибавил шаг.
ДОСУГ ЗА ШЕСТЬДЕСЯТ
— Алло… Алло, здравствуйте. Скажите, это “досуг для тех, кому за шестьдесят”?
— Здравствуйте, да… Как вы узнали о нас?
— Из рекламы узнал: “Три симпатичные москвички девяносто-шестьдесят-девяносто ищут привлекательного мужчину того же возраста”
— Эм… Скажите, а какой возраст интересует именно вас?
— Ну, не знаю… У вас за семьдесят есть?
— А предпочтения по внешности у вас какие?
— Ну, примерно, как Лидия Геннадьевна, царствие ей небесное.
— Хорошо… У нас как раз для вас есть подходящий вариант: Ангелина Павловна. Ей восемьдесят три, но она ходит на плавание, фитнесом занимается и выглядит на все пятьдесят восемь.
— Замечательно. Ладно, я заказываю Ангелину Павловну.
— Заказ принят… Ждите девочку в течении часа.
— Благодарю, но если я не возьму трубку, можете отменить заказ.
— Вы ляжете спать?
— Ну, можно и так выразиться.
ЗАБАСТОВКА ЗОМБИ
Мужчины с суровыми лицами молча топали сапогами по деревянному полу бытовки. Сосредоточенно. Ритмично. Вагончик с одним окном, на полозьях из толстых труб видал всякое: и романтические свидания Петьки-прораба с тремя жрицами прелюбодейного культа; и дебаты о тайнах мироздания между сварщиком Вовой и тремя стропальщиками из одной солнечной страны; и ремонт с полной разборкой карбюратора от старенькой Тойоты; и даже творческие муки корреспондента местной газеты, когда сдвинутые стаканы торжественно зазвенели над распростёртым журналом «Стерео и Видео», а бульдозерист Витя, весомо и авторитетно произнёс: «Вот так и строим!».
Но сейчас в вагончике происходило что-то совсем экстраординарное: певица в ажурных трусиках с пожелтевшей фотографии на стене смотрела на происходящее с тревогой и недоумением. «Боги строительства покарали этих криворуких халтурщиков и лишили их ума» — как будто думала она.
Постанывали напольные доски, звякала банка олифы о бутылку растворителя, пыльное окно запотело и плакало, мыши забились в щели под полом, сосредоточенные мужики ожесточённо топали. Никто не задавал ритм, но выходило удивительно ладно и синхронно, в такт, в ногу.
— Что за чертовщина?! — уже в третий раз вслух задался вопросом начальник строительного участка, переводя взгляд то на Вову, то на Витьку, то на Иваныча с другом его Петюней, то на «этого, как его, Махмуда что ли?».
Становилось неуютно и неспокойно.
Что-то сегодня пошло не так, хотя обычный же был день, конец месяца — надо походить с важным видом, выдать немного денег бригаде, выписать нагоняй одному, по шее другому, похлопать по плечу «этого, как его, Махмуда что ли?», щипнуть упругую ягодицу крановщицы Людки, а там, глядишь и уединиться с ней вот в этой самой бытовке. Всё должно быть как всегда. А тут — на тебе!
Мужики окружили начальника и, глядя в пол, принялись топать. Угрюмый и устрашающий танец в полной тишине поначалу забавлял его.
— Таланты! Ирландский кордебалет! — поначалу шутил он, — Пьяные что ли? Поувольняю! — пытался угрожать он потом. Ни слова в ответ. Ни звука из плотно сжатых губ немых танцоров.
Начальник пытался бежать, но как только он делал поспешные шаги к двери, фигуры топочущих подчинённых сдвигались плечом к плечу плотной стеной. Дорога к выходу отрезалась глядящими в пол, не перестающими бить каблуками по доскам, мрачными людьми.
— Вы чего? А-ну, выпустите! — в этом крике уже почти не было гнева и властных ноток. Страх, беспокойство, мольба о пощаде. — Вы что устроили тут? Вы чего?! — холодный пот по спине, ужас от осознания того, что это не сон, не кино, а те самые Пети, Васи и «Махмуды что-ли» исполняют дикий, жуткий ритуал. А ему, хозяину и повелителю взбунтовавшихся рабочих, судя по всему, уготована роль жертвы.
В голове звучал голос Фредди Меркури: «Ви-и-Вил! Ви-и-Вил! Рак ю!». Впору засмеяться и подпеть песне, вновь попытаться свести всё происходящее к шутке, но… Отчего-то совсем не до шуток начальнику было сейчас. Мысли метались в голове, мышцы начинала сковывать обволакивающая разум паническая атака. А солист Куин теперь почему-то пел: «Вы-ы-дай! Вы-ы-дай! Деньги!», будто кинув из семидесятых годов, сюда, в наше время, спасительную подсказку.
— Ребята! Вы что? Из-за денег?
Топот прекратился. Строители подняли глаза и не моргая смотрели на вспотевшего лысоватого начальника, который обрадованный найденным ключом к ребусу, затараторил:
— Ну, вашуж мать! Ну вы даёте! Я же всё объяснял! Бухгалтерия заказчика накосячила с документами и перевод не прошёл! В следующем месяце переведут и всё выплачу!
Дальнейшее действо на вид было более устрашающе. Во-первых, работяги опять затопали, во-вторых топот начал слаженно ускоряться, в-третьих «этот, как его, Махмуд что ли?» неожиданно вскинул руки и, растопырив их, как хищная птица, начал медленно двигаться к жертве. Ритм стал учащаться. Начальник строительного участка скорее почувствовал, чем услышал, что теперь к ударам о пол, скрипу досок и звону бутылок, добавился новый звук:
— Вз-ж-ж-ж-вз-ж-ж-ж — раздавалось из ртов работяг.
— Да вот! Вот! Нате! Подавитесь! Всё! Больше нет! Всё! — начальник кричал, срывая горло, переходя на фальцет, вырывая из карманов, из портмоне и из барсетки купюры, бросая их на стол у окна между замусоленной книжкой в мягком изодранном переплёте и ржавым навесным замком.
Спустя минуту работяги перестали топать. «Этот, как его, Махмуд что ли?» важно подошёл к столу, собрал купюры, бегло пересчитал, повернулся к товарищам и многозначительно кивнул.
Строители расступились, освобождая проход к двери.
— Вы что творите?! Вы больные?! — начальник выскочил из бытовки и опрометью бросился прочь, перескакивая через обрезки труб и связки арматуры, пересекая стройку.
Когда добежал до своего крузера, припаркованного за забором, дрожащими руками стал дёргать замок двери багажника, пока не сообразил, что машину надо снять с сигнализации. Открыл, лихорадочно раскидал разноцветные упаковки продуктов из жёлтого пакета супермаркета, сорвал с бутылки вина пробку, облился и припал жадно к горлышку. Как вода в пересохшее горло лился благородный напиток, становилось теплее и спокойнее. Голова приходила в порядок. Почти полностью опорожнив, начальник оторвался от бутылки и сделал пару шагов в сторону от машины, чтобы посмотреть на место своего позора и отдышаться. Может, стоит вернуться, надавать по бесстыдным наглым мордам, забрать бесславно потерянные деньги?
Внезапно, на всей стройплощадке погасло освещение и в полной тишине включился прожектор на башенном кране, одинокий луч света упал на крузер. Стрела подъёмной машины пришла в движение.
Ощущение ужаса вернулось, когда начальник осознал, что махина движется в его направлении. Он сел в автомобиль и спешно завёл
