Ночью я вдруг проснулась от странного звука. Мне показалось или приснилось, что кто-то стонет. "Опять, что ли, Толик там чего учудил?" – мелькнула мысль.
Я прислушалась. Стон. Звук шел из комнаты Михаила. Я рванула туда. Залетела в его комнату и замерла, не решаясь включать свет. Потом вспомнила, что на комоде с бельём стояла красивая лампа. Нащупала выключатель и включила её, свет резанул по глазам.
– Выключи, – вдруг я услышала голос Михаила.
Я повернула голову к кровати. Он не спал и сейчас тоже зажмурился. Ладно, желание больного – закон. Я выключила лампу.
– Миш, что случилось? Тебе плохо? Где болит? Я Толика позову, – и выбежала в комнату Толика. Их комнаты были напротив, разделены только коридором.
Я включила свет в его комнате, Толик спал богатырским сном и даже не дёрнулся на включенный свет. Пришлось хорошенько его потрясти.
– Да проснись ты уже! Мише плохо.
– Что? – парень заморгал.
– Вставай, Мише плохо. У тебя есть обезболивающее?
– Да, есть. Кать, выйди, я голый, – вдруг смутился парень.
– Да видела я уже тебя голым, забыл что ли? Когда девиц тут своих нагишом вышел провожать, так не очень-то стеснялся, ловелас хренов! Ладно, одевайся.
Я вернулась в комнату Михаила, теперь туда падал свет из комнаты Толика.
– Миш, сейчас, подожди. Ты пока закрой глазки, а я всё-таки включу ночник. Он же регулируется на слабое освещение, да? – я вдруг почему-то стала говорить, с ним, как с ребёнком. Таким, не сюсюкающим тоном, а успокаивающим. Я таким тоном всегда с Анютой говорила, когда она маленькая болела. Так, стоп! Не срываемся в воспоминания! Да где там уже это недоразумение по имени Толик?
– Толик, твою ж мать, где ты там?
– Да здесь я уже, успокойся.
– Миш, я сейчас поставлю тебе обезболивающее внутривенно.
В вену Толик попал с первого раза даже при тусклом освещении. Всё-таки, есть от него толк!
– Всё, сейчас легче будет, – Толик прижал тампон к проколу на локте, – Кать, принеси ему попить.
Я вылетела на кухню за водой. Была ещё одна бутылка той, с лимоном. Надо будет завтра морс сварить, такой кисленький, из ягод.
Я вернулась с бутылкой воды и протянула её Михаилу, предварительно открыв. Он лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал. Видно было, что ему очень больно. Не представляю, какую боль испытывает человек, которому отрезали пол ноги. Укол ещё не начал действовать. Но попить тоже надо. Я поставила бутылку на прикроватную тумбочку. Села рядом, он открыл глаза, и я увидела его взгляд, полный боли. Звучит, как в грёбаном женском романе, но у него был именно такой взгляд.
– Миш, давай я приподниму тебе подушку, чтоб удобней было. Хорошо?
Он только прикрыл глаза. Видно, это он так согласился. Я села поудобней, получилось совсем близко. Но я села со стороны здоровой ноги, поэтому не страшно, что я так к нему прижалась. Просунула руку под подушку и приподняла, засунула туда вторую подушку, получилось, что он полусидел.
– Так, теперь давай пить, мой хороший, – я опять заворковала и поднесла бутылку к его губам.
Он сделал первый жадный глоток, второй. По его шее потекла струйка воды из бутылки. Я смотрела, как двигается кадык. Он вдруг стал резко выделяться на его шее. Хотя, он и раньше у него был большим, вдруг вспомнила я. А струйка воды по шее стекала на грудь, под футболку. Он выпил всю воду из бутылки, и тогда я вытерла эту струйку ладонью. Какой же он худой стал. Я, опять не к месту, вспомнила, как держалась за его шею, там у меня в доме сидя на столешнице. От моего прикосновения Михаил открыл глаза. Взгляд стал уже более осмысленным, и он прошептал:
– Спасибо.
– Миш, сейчас уже лучше, да? Хочешь, я тут посижу, пока не отпустит?
– Хочешь, сиди.
Ах, ты ж зараза! Ну, вот только вылечись, припомню я тебе это твоё "хочешь, сиди"! Я вздохнула, что с больного взять? И твёрдо ответила:
– Хочу. А вот ты спать хочешь, но ведёшь себя, как упрямый ребенок, так что закрывай глаза и слушай.
– Я не твой ребёнок, а ты не моя мать, так что прекращай себя так вести! – просипел он грозно.
И откуда только силы взялись? Ладно!
– Хорошо, не хочешь ласково, будет тебе в приказном порядке! – я поменяла тон и слезла с кровати, – я не выйду из твоей комнаты, пока ты не уснёшь. Могу выключить ночник, если он тебе мешает.
Сходила за своим одеялом и устроилась в кресле, которое стояло в углу комнаты. Оно оказалось удобным, так что я легко поместилась в нем с ногами и своим одеялом. Михаил молча наблюдал за мной.
– Ты не уйдёшь, да?
Я отрицательно помотала головой.
– Тогда свет выключи, он мне мешает.
Ладно. Решили покапризничать? Я вылезла из своего кокона в кресле, сверкнув перед ним коленками. Надеюсь, что только ими. Потому что я только сейчас вспомнила, что на мне из одежды только эта его футболка. Сделала я это не специально, ну, не могу я спать в трусах под ночной сорочкой! Вот и под футболку не надела. В темноте вернулась в своё кресло. Вот и как теперь понять, уснул он или нет? В темноте да в тишине я раньше его усну.
– Миш, ты спишь? – позвала шепотом.
В ответ тишина. Уснул, что ли, уже? Ладно, посижу ещё немного. Глаза постепенно привыкли к темноте и, чтобы не уснуть, я стала рассматривать его спальню. Дизайн этой комнаты выделялся из общей картины дизайна всей квартиры. Её будто бы переделывали уже после того, как была отремонтирована вся квартира. Незаметно для себя, я заснула.
Проснулась я, то ли от шёпота Толика, то ли от того, что всё тело затекло от неудобной позы.
– Да спит она, Миш, давай я быстренько тебе укол сделаю и всё.
– Вот она проснётся, уйдёт, и тогда сделаешь!
– Миш, да она прибьет меня, мы и так с тобой проспали. Ещё час назад надо было сделать.
– И вам доброе утро, мальчики! – подала я голос из одеяла, – Оспидя! Тоже мне скромник нашёлся. Забыл, что видела я тебя уже без трусов. Ладно, ухожу уже.
Толик удивлённо посмотрел сначала на меня, потом на Михаила и выдал:
– Ну, ребят, вы даете!
Я кое-как опустила ноги на пол и вдруг поняла, что встала на что-то мягкое. Отдёрнула ноги, и потом увидела тапочки. Смешные зайцы. Откуда они здесь?
– Обувай, не бойся, они новые, – подал голос Михаил.
Видимо, это был подарок Элины. Подарила зайчишке – зайцев. Фу ты ну ты. Романтика вот так и прёт из ушей этих самых зайцев!
– Спасибо, конечно, но я сегодня куплю себе тапки.
– Купишь, тогда эти выкинешь. Я знаю, что пол холодный.
Я молча влезла в тапки. Это же какой у него размер? Мне ж ещё внутри самого тапка шаг надо сделать прежде, чем в них шагну.
