— Что ты, что ты! Её надо подписывать у Шергина. А он так лютует сегодня, что я к нему ни за что не сунусь.
— Но мне очень надо!
— Ну не могу я. После его планерки у меня давление знаешь как подскочило, до сих пор затылок ломит и в глазах темно. А ты подойди сама. Что? Вы же вроде знакомы.
Знакомы, да… Но разве ему объяснишь, что мне у Тимура что-то просить в сто крат страшнее и тяжелее. Тем не менее я распечатала характеристику и поднялась в приемную. А что делать?
Ульяна, обычно улыбчивая и вся какая-то порхающая, сегодня сидела прямая как кол с самым скорбным выражением лица.
— Можно к нему? — спросила я её, кивнув на массивную дверь из тёмного дерева, на которой сияла золотом табличка с именем прошлого директора.
— Вряд ли, — буркнула она. — Он вообще не в адеквате сейчас. Главбухша только что от него в истерике выскочила. А положите в папку на подпись свою бумагу. Он потом заберет и подпишет вместе с другими.
Ну уж нет. Ульяна наверняка сунет свой нос и прочитает, что это за бумага. И как пить дать начнет выспрашивать, какой такой суд мне грозит, обсуждать, сплетничать. А я при одной лишь мысли, что здесь кто-то узнает о моей ситуации, холодела от ужаса. Тимур тоже, конечно, и прочтет, и узнает, и мне от этого делалось дурно. Но тут уж ничего не попишешь. Да и он, по крайней мере, никому ничего не расскажет.
— Нет, это срочно, я не могу ждать, — покачала я головой, прижимая листок текстом к груди, будто боясь, что секретарша могла подглядеть.
— Хорошо, — нехотя согласилась Ульяна и нажала на телефоне какую-то кнопку.
— Да! — рявкнул Тимур зло.
— Тимур Сергеевич, — дрожащим голосом затараторила Ульяна, — к вам…
— Я занят! — и отключился.
— Ну вот, я же сказала, — обиделась на меня секретарша, и я, помявшись, пошла обратно к себе.
Да, Тимур и впрямь свирепствовал: помимо того, что довел до истерики главбуха, он поднял на уши всю бухгалтерию, затребовав у них отчетность за минувший год. Устроил аутодафе коммерсантам, разнес начальника экономистов, кого-то подловил в курилке и тоже сильно испортил настроение.
После обеда к нам пришли ещё две девчонки из планового отдела и обе уливались слезами.
— Мы просто вышли из кабинета и попались ему в коридоре, — рыдали они. — И он нас уволил! Ни за что! Так ведь нельзя!
Для всех сегодняшний четверг стал шоковым. Кроме меня. Если честно, ничего другого я от него и не ожидала. Меня, наоборот, удивлял предыдущий директор, который сквозь пальцы смотрел на повальное безделье. И я ничуть не сомневалась, что Тимур у себя подобное терпеть не станет.
Он, по слухам, как смерч врывался то в один отдел, то в другой, наводя везде тихий ужас. Только наш почему-то обошёл вниманием.
— И слава богу! Пусть про нас этот зверь вообще забудет, — молилась Люда.
В шесть ноль-ноль она резво подскочила, оделась и убежала домой. Да и весь офис минут через пять после окончания рабочего дня как вымер. Только я, как обычно, никуда не торопилась. Подумала, может, снова к нему сунуться со своей характеристикой? Хотя… если он сегодня не в духе…
Тут мне на сотовый позвонил юрист, уже второй раз за сегодня. Днем толком поговорить не получилось — рядом сидела Люда, а при ней не хотелось ничего обсуждать. Он сообщил, что заседание уже на носу, ну и напомнил, что я должна ему додать из документов.
— Значит, я от вас жду акт о жилищных условиях, справку о доходах и характеристику. Если у вас уже всё готово, могу заехать…
— Нет, я еще не подписала характеристику, постараюсь завтра всё сделать. Сегодня не получилось. Давайте завтра вечером созвонимся?
— Ну ладно. И всё-таки будет очень хорошо, если кто-то из ваших нынешних коллег сможет выступить в защиту. Сами понимаете, бывших коллег и соседей Тиханович обработал. Даже до участкового педиатра добрался. Так что…
— Я здесь особо о себе не распространяюсь, сами понимаете. Но один человек, думаю, не откажет. Казаринов Виктор Иванович, начальник отдела логистики.
— Очень хорошо. А ещё лучше будет, если и ваш непосредственный начальник согласится или директор…
— Нет, директор — вряд ли.
— Почему? Вы же говорили, что стараетесь, директор вас хвалил…
— Директор у нас вообще сменился. А новый… ну, он сложный человек.
— К любому человеку можно найти подход. Вы уж как-то постарайтесь наладить с ним отношения, покажите себя с хорошей стороны. Ну что я вас учу, вы и сами все знаете. И понимаете, как это важно.
Не успела я положить трубку, как дверь распахнулась настежь и в кабинет вполне по-хозяйски зашёл Тимур. У меня внутри тотчас словно струна натянулась и мелко-мелко задрожала.
Взгляд сам собой прилип к его белоснежной рубашке, к распахнутому вороту, к загорелой шее. Может, оттого что он такой смуглый, эта белизна почти слепила. Даже голову, казалось, наполнил белый шум.
Еле оторвав взгляд, я посмотрела ему в глаза. И как в омут нырнула. На несколько секунд мне вдруг явственно показалось, что передо мной прежний Тимур. Мой мальчик с горящими глазами. Внутри что-то болезненно дернулось и надломилось, и горло тотчас перехватило. Ещё мгновение, и мы бы… Но тут Тимур отвёл взгляд и вышел.
Вот только он тоже сейчас что-то почувствовал, я видела. И это разволновало меня куда сильнее, чем вчерашний конфуз. И лишь спустя минут десять до меня дошло, что я ведь могла попросить его подписать характеристику, он бы точно не отказал. А я вместо этого сидела и как дура пялилась на его шею. Дура и есть, раздосадовано выругнулась я на себя.
Ну ничего, завтра попрошу. У нас еще неделя в запасе. Главное — в чем я теперь совершенно точно убедилась — увольнять он меня действительно не собирается и ненависти ко мне не испытывает. От этого стало гораздо легче. Просто камень с души упал.
* * *
В пятницу я, наверное, единственная во всем офисе, ждала его появления. И если быть совсем честной, не только из-за характеристики.
Но Тимур не приехал.
Все радовались, конечно, но тем не менее стойко терпели до шести вечера, когда можно ринуться в буфет, где профком, как я поняла, накрыл столы.
Я туда даже заглядывать не собиралась, но меня выловил в коридоре Виктор Иванович Казаринов и уговорил спуститься ненадолго. Отказать ему было сложно.
Поскольку он меня привел, да и я тут мало кого знала, сели мы рядом. Он тут же начал суетиться, подавать канапе и бутерброды с икрой и мясом, и вина налить не забыл, которое я целый час и цедила через силу — кислятина была редкостная. Сам он намахивал водочку одну рюмку за другой, как, впрочем, и большая часть коллектива.
Мы с ним немного поговорили о том о сем, потом он на кого-то отвлекся, и я улизнула. Поднявшись в кадры, решила заняться поручением Тимура. Достала из лотка «расстрельный список», подумав вдруг: а он ведь вполне мог просто переслать мне его по электронной почте, но не стал. Распечатал и принес лично. Эта мысль невольно вызвала у меня улыбку.
