сразу показались другие всадники в европейских костюмах. Обмениваясь дежурными приветствиями учтивости, они занимали понравившиеся места сбоку от ворот.
Апполинарий Петрович, пользуясь случаем, взял на себя труд дать краткое представление об основных участниках.
— Француз это Альбен Рейн Руссен, барон и адмирал. Говоря проще — пират. Во времена корсиканца он грабил англичан и кого мог ещё в Индийском океане, за что получил орден Почётного легиона. Перейдя на сторону роялистов получил орден Святого Людовика. Во время «ста дней» избежал ошибок. Получил титул барона. Прославился во время войны Бразильской империи против провинций. Прибыл с эскадрой прямо в Рио, наставил пушки и потребовал компенсацию французским купцам, которую выплатили. Стал членом академии наук. Не самая приятная личность.
— А это кто, с вытянутым лицом и выпучеными глазами?
— Австрийский посланник. Эдуард фон Клесль. Древний род, но только третий в семье. У австрияков, как вы знаете, майорат. Впрочем, его семья богата настолько, что получаемый им апанаж достаточен для представительства в Порте, что показатель. Холост. По слухам, весьма несчастен. Якобы любил одну девушку, но одна из прабабушек объекта его страсти не являлась дворянкой, правило шестнадцати не выдержало проверки и потому старший брат запретил помолвку. В Вене нравы довольно строгие.
— Ужас. — передернул плечами Степан.
— А те трое, на отличных гнедых, должно быть англичане? — спросил Безобразов.
— Вы правы, Пётр Романович. Старший лорд Понсонби, джентльмен до мозга костей и дипломат от Бога. Очень опасен для интересов Его Величества. А вот его спутник опасен для нас.
— Который?
— Что слева. Тёмная личность. Зверь в человечьем обличии. Но не трогайте его, господа. Это моя дичь.
— Воля ваша, Апполинарий Петрович. Но кто вон те люди?
— Испанцы. А за ними Пруссаки.
— Тот немец нехорошо на нас глядел, когда была аудиенция.
— Он на всех так смотрит, ваше сиятельство. Считает, что именно так выглядел старый Фридрих. Но будет, кажется начинается. Слышите?
У ворот засуетились. Раздался звук труб возвещающий о том, что ожидание завершено.
* * *
Почти через целый час кавалькада выбралась из города и шагом двинулась на север.
Всего в охоте участвовало по оценке Степана не менее полутысячи всадников, десятую часть которых составляли представители дипмиссий. В середине процессии находилось с два десятка крытых поводок, на вид лёгких и богато украшенных. Впрочем, здесь всё дышало роскошью.
— А как вообще турки относятся к иностранцам, Апполинарий Петрович?
— Всё зависит от статуса, как, наверное и везде, Саша.
— Понимаю, — поддержал Степан, — если вы посол от какого-нибудь правителя, то ещё ничено, но если просто неверный гяур, то голова с плеч.
— Что вы хотите сказать? — посол так удивился, что дёрнул повод и его конь сбился с шага.
— Ну как. Вы же сами сказали — от статуса.
— Но гяур не столько статус, сколько вопрос веры.
— Разве османы веротеопимы? — засомневался в своих знаниях граф.
— Помилуйте, ваше сиятельство, что значит веротерпимы? Примерно половина населения империи, а по мне так и больше — христиане.
— Как⁈
— Кто-то должен платить повышенные налоги, — усмехнулся посол, — прими все они завтра ислам и империя рухнет.
Степан задумался.
Впереди вновь зазвучали трубы.
— Вот мы и на месте.
Посол не ошибся. Всадники впереди разворачивались в два крыла, охватывая лежащее пепед ними поле шириной в версты полторы. Султан с группой особ приближенных продолжил движение по центру, но вскоре и он остановился.
К дипломатам подскакал всадник, на довольно приличном английском предложивший господам приблизиться к падишаху. Здесь вышло недоразумение между французами и англичанами, не поделившими одно и то же место, но устраивать войну перед султаном никто не хотел и потому французы уступили невозмутимым островитянам.
Повелитель Востока выглядел как… султан из сказки, хотя придирчивый взгляд мог бы найти, что золота и драгоценных камней в этом наряде всё-таки многовато.
Заметно было, что турки действовали по многократно повторенному ритуалу. Все участники действовали быстро и слажено. Подкатили возки. Из них на свет вынесли…
— Ох, матерь божья! — выдохнул Безобразов. — Это ведь соколы?
— Что в том странного, Пётр Романович?
— Царская охота, — ответил за него Пушкин, — у нас уже и нет почти. Остатки.
— Беркуты, кречеты, в сапсана нет. — Безобразов пожирал птиц глазами. Степана это развеселило.
— Не знал, что вы такой страстный охотник, Пётр Романович.
— Да что вы в этом деле понимаете, граф, — рассердился надворный советник, — соколиная охота наивысшая охота в мире.
— О, значит нам оказана высокая честь?
— Совершенно верно, ваше сиятельство, — подтвердил посол, — честь и показ могущества.
— В чем? Приручить птичку настолько сложно?
— Приручите, попробуйте, — фыркнул Безобразов, — одну, может быть, приручите. Или две. Но содержать большую охоту под силу только государям. Ого, вот и дичь!
Степан не заметил как в небе оказались птицы назначенные в жертву.
— Вон, с того края запускают.
Действительно, приблизительно в полуверсте от них, на опушке леса примыкающего к полю находились крытые повозки сходные с теми в которых везли хищных птиц. Там суетились люди и вдруг в небо взмыла ещё одна пара журавлей.
— Смотрите!
Со стороны охотников взлетела птица, быстро набиравшая высоту. Затем она заложила маневр в сторону удалявшихся целей.
— Атака!
— Как вы видите столь далеко? — удивился Степан. — Я наблюдаю их как точки в небе.
— Попал! Какая ставка, а⁈
Несколько всадников сорвалось с места и поскакали вперед. Султан величественно поднял руку, на которую несколько мгновений спустя сел вернувшийся кречет.
* * *
Охота длилась около трех часов и состояла из двух частей.
