Сознание возвращалось тяжело. Темнота окутала тугой сетью и не отпускала.
Мне надо на свет… глаза открыты или закрыты? Не понимаю, ничего не понимаю. Почему перед глазами чернота?
Умерла. Или еще нет? Или мое тело умерло, а сознание живо, но так ведь не может быть, да? Или может?
— Не паникуйте, Варвара, — раздалось над ухом.
Я слышу!
Ель-метель, я не умерла! Я все слышу!
Но ничего не вижу. Я ослепла?!
И говорить тоже не смогу?! Да как же… Убейте меня!
Эй, Мороз, исполните мое желание!
Ау, блин заморский…
— Ну, и чего вы плачете? — мягко произнес ректор. — Слух вернулся, скоро вернется зрение и способность говорить.
Прохладные пальцы нежно смахнули слезу.
Все, спокойствие. Я жива, я полноценна. Буду. Скоро.
А если он ошибается и я так и останусь… лежать и плакать? Неподвижно и молча.
У-у….
— Вы мне не верите? — кажется, на голову легла ладонь.
Верю, но во мне спеет зерно здравого сомнения. Вы, Мороз Морозович, все-таки не Всевышний!
— Сомневаетесь в самом могущественном волшебнике всех времен? — шепот совсем близко.
Кажется, ухо задели губами…
— Зря.
Точно ухо! Горячее дыхание его прямо-таки обожгло.
Чувствительность возвращается!
Мне даже все равно на странные извращения Мороза с обездвиженным телом. Я почти ничего не чувствую.
Пальцев левой руки коснулись, слегка сжала их в ответ. Я смогла! Тоже самое проделали с правой рукой и ими я тоже смогла пошевелить!
Господи… Я возвращаюсь к жизни.
По правой ноге заскользила ладонь. Сосредоточившись на ней пошевелила стопой. Левая нога исключением не стала.
Ладони обхватили лицо, на лоб легли большие пальцы и немного сместились вниз, на веки, и снова переместились наверх.
— Медленно открывайте глаза, — тихо произнес Мороз, не убирая рук.
Страшно. Боюсь ничего не увидеть и темнота останется вечным спутником моей жизни.
— Не бойтесь, открывайте глаза, — мягко требовал ректор.
Терять все равно нечего.
Я вижу!
Слезы радости скользнули по щекам, пока я рассматривала падающие хлопья снега за окном. Перевела взгляд и встретилась с яркими голубыми глазами.
Мороз Морозович большими пальцами вытер мои слезы и усмехнулся:
— Скажите что-нибудь. Я вижу, как вас распирает.
— Надеюсь, вы не развлекались с моим бесчувственным телом, — прохрипела едва слышно.
Голос не до конца вернулся.
Мужчина посуровел и прищурился.
— Липова, боюсь представить, что творится в вашей голове.
— Там творятся чудеса, — прохрипела уже громче. — Не переживайте, я верю в ваше благородство.
Села не без труда.
Комната незнакомая. С массивной мебелью, текстурными шоколадными обоями, тяжелыми портьерами. Вывод — в доме ректора.
— Спасибо, — с долей иронии ответил Мороз Морозович.
— Подождите благодарить, могу взять слова обратно. Вскрылись новые обстоятельства. Я в белье.
— Я рад, что вы им не пренебрегаете, — безучастно отреагировал ректор, стоя в дверях. — Одевайтесь и спускайтесь. Благодаря вам я пропустил обед, не хочу пропускать ужин.
Я тоже, между прочим, не обедала.
И во что я должна одеться? Моей одежды здесь нет, свитер какой-то на стуле висит. Ну, мы люди не гордые. И этот свитер мне как платье.
Надо поесть и пролить свет на произошедшее. Я хочу знать, почему я чуть не умерла.
Дом у Мороза обустроен слишком современно для такого древнего человека. Светлые тона, преимущественно дерево. Окна не маленькие квадратики, а панорамные с видом на… стоп.
За окном в коридоре простирался мегаполис. Огни ночного города завораживали, высотки упирались в темное звездное небо. Но это ведь невозможно!
Подбежала к окну с другого конца коридора и обомлела. Солнечный пляж омывается накатывающими волнами, люди в купальниках пьют коктейли и загорают, пальмы от ветра колышутся…
Так не бывает!
Ринулась вниз по лестнице к первому попавшемуся окну. Улица с небольшими домиками похожа на деревню.
— Это невозможно! — воскликнула, не веря глазам.
— У вас снова что-то произошло? — ректор стоял в дверях с бокалом, наполненным красной жидкостью.
Его вид выдавал усталость, хотя он, похоже, старался ее не показывать.
— Что там? — я показала на окно.
Вопрос прилично не формулировался.
Мороз подошел, взглянул и пожал плечами.
— Поселок, наверно, — он отпил из бокала.
— Там у вас ночной город, а там — пляж с морем, — я во все глаза смотрела на ректора.
Он сделал еще один глоток.
— Липова, как считаете, мне проще отчислить вас или ответить на ваши вопросы?
Тонкий намек. Я поняла. Но как теперь с этим жить? Я же знаю, что у него за окнами целый мир! Исследовательская натура не позволит мне спокойно существовать.
— Знаете, у меня стойкое ощущение, что взяв вас в Академию я совершил непоправимую ошибку, — задумчиво изрек Мороз и зашагал в том направлении, откуда появился.
Я помчалась следом.
— Мы часто неправильно расцениваем наши ощущения, Мороз Морозович.
— Полагаете, за полторы тысячи лет я не научился себя понимать?
Просторная светлая кухня слишком идеальна для холостого мужчины. Сразу видно: спланированная и удобная. Мраморные столешницы вообще бесподобны!
Мороз поставил бокал на островок, взял стоящую рядом бутылку и дополнил его до краев. Пустая тара исчезла.
— Всем свойственно ошибаться, — я забралась на высокий стул.
Передо мной появилось блюдо с ароматной красной рыбой и запеченными овощами. По центру расположились тарелки с огурцами, помидорами, фруктами, сыром, с краю примостились пирожные разного вида.
Ректор откинулся на спинку стула и поднес бокал к губам.
— А… мне можно… тоже… вина? — жутко смущаясь собственной просьбы, уткнулась взглядом в тарелку.
Рядом возник бокал, наполненный ярко-алой жидкостью. Терпкий аромат защекотал ноздри, м-м… У Мороза изысканный утонченный вкус. Не удивлюсь, если его коллекция состоит из самого лучшего вина со всего света.
— В вас сочетается поразительная смелость и удивительная скромность, — хмыкнул ректор и принялся за ужин.
