— Мне так жаль.
— Не то слово, госпожа! И молоденькая ведь, лед девятнадцать всего и этот… от которого понесла — первый был, говорит. А она упёрлась — делайте, бабка Берта, и всё тут! А последствия-то!.. Это завсегда такой риск… Но клянусь вам, госпожа, всё делала я на совесть: травы понимаю, приготовила ей отвара, чтобы боль унять, всё у меня чистое, и инструменты, и материалы, а вот не достало моего умения. Оставила её на ночь у себя, всегда так делаю, наблюдаю, нет ли каких последствий, жара или воспаления. Лёд ей на живот положила, чтоб, значит…ну да ладно, вам, наверное, ни к чему мои подробности. И вот — как сглазила. Ночь наступила, а девочка слабеть начала. Жаловалась на головокружение, тошнило её. Плохие признаки госпожа, — покаянно шептала повитуха. — И кровь не унимается. Что я только не перепробовала! И самое досадное — ночь на дворе, а у меня рядом нет никого, чтоб за подмогой послать или самой сбегать. Не оставишь же девку одну в таком виде. Жар у неё поднялся, а потом смотрю — в беспамятство провалилась; руки холоднющие, ногти с кожей цветом слились, губы белые, вздрагивает, а сама не в себе, ни на что не реагирует. Страшно, что помрёт!
Элге и самой сделалось страшно. Целителя бы сюда, настоящего, не только травками — заговорами владеющего — исцелил бы бедную девушку вернее всяких магических манипуляций с листиками да цветочками! Что она может против смерти, уже наложившей жадную лапу на беспомощное девичье горло?
— А сейчас как она?
— Крайне плохо, — созналась повитуха, и наблюдать растерянность у этой женщины было вдвойне не по себе. — Пузырь со льдом я не так давно убрала — вижу, толку нет, живот промёрз до самого нутра, а она все вытекает и вытекает, кровь-то. И за работу свою, госпожа, поручусь: нет у девки повреждений, не потревожила я ей ткани, понимаете?
— Верю, — искренне кивнула Элге.
— Я не могу остановить кровь, — беспомощно сказала Берта. — Я не магичка, одних моих знаний, и заговоров, выходит, недостаточно. Госпожа… о вас столько доброго говорят. Помогите спасти дурёху! Уходит ведь!
— Я не целительница, — с сожалением признала Элге, быстро споласкивая руки под струйкой воды. — В вашей квалификации, госпожа Берта, сомневаться не приходится. Я могу только постараться увидеть необходимый состав трав, которые помогут. Надеюсь, что помогут. Мне надо взглянуть на девочку.
— Идёмте, — суетливо всколыхнулись тёмные юбки, когда Берта повернулась, чтобы вести гостью вглубь дома. — У меня здесь отдельная спаленка, вот сюда, госпожа…
— Элге, — подсказала девушка.
Не стала поправлять обращение, не до титулов сейчас. Время, отмерянное больной Небом, истекало и самым главным являлось спасение её жизни. Перед этой задачей отступили все личные терзания и беспокойство.
Комнатка оказалась маленькой и простой, но очень чистой и по-своему уютной. Большую часть помещения заняла невысокая крепкая лежанка, застеленная белым чистым бельём, и лицо лежащей на ней девушки почти сливалось с ним. По подушке разметались длинные русые волосы с ярким золотистым отливом, закрытые глаза казались обведёнными черными тенями.
Элге опустилась на лежанку и отодвинула уголок тонкого одеяла. Девчонка находилась в беспамятстве, дышала тихо, грудная клетка почти не вздымалась. Элге тронула её лоб, нахмурилась, перевела взгляд на руки: Берта же упомянула, что руки-ноги ледяные. Дотронулась до ближайшей к ней руки — так и есть, пальцы совсем холодные. Положила ладонь на грудную клетку, вторую ладонь пристроила ниже, на животе. Не обладая магией целительской, тем не менее периодически Элге могла почувствовать состояние человека, что помогало ей определить, какие снадобья использовать, как и какие травы сочетать. К счастью, в этот раз смогла ощутить отклик: откуда-то пришло знание, что часть совсем маленького ещё на таком сроке плода осталась внутри, не давая сократиться сосудам как надо, не давая остановить кровопотерю, и кровь, которая давно должна была перестать течь, не сворачивается. Ладони налились неподъёмной тяжестью, перед мысленным взором встал непонятный тёмный рисунок, пугающий своей чернотой, забирающий жизнь. Некоторое время Элге рассматривала его, но спроси её сейчас, что это такое — не смогла бы ответить. Когда под сомкнутыми веками истаяли последние грубые линии, убрала руки с тела девушки.
— Берта, мне нужна свободная поверхность. Стол подойдет. И вода, — обернувшись к маячившей в дверном проёме повитухе, сказала она.
Женщина кинулась исполнять поручение так, как будто опытной знахаркой была Элге, а она, Берта, будучи раза в два минимум, а то и в три старше, всю свою жизнь посвятившая помощи в появлении новой жизни на свет, простой девочкой на побегушках.
— Сколько воды греть? — крикнула повитуха из маленькой кухоньки.
— Кипятить, — рассеянно отозвалась девушка, занимая небольшой стол возле окна в свободной комнате, который был освобождён от каких-то вещей в мгновение ока. — Обычного размера ёмкость. Чайник, кастрюлю. Я сейчас буду составлять нужный сбор, обычно это не отнимает много времени. Если можно обеспечить несколько минут тишины — буду признательна.
Берта закивала, но Элге уже погружалась в процесс и ничего вокруг себя не видела. На предварительно расстеленной на столе ткани разложила перед собой мешочки с травами, поставила рядом маленькую круглую мисочку из тёмной глины. Согрела ладони, потянулась к выбранным мешочкам и, ослабив завязки, высыпала на ткань по горсточке каких-то корешков, высушенных ягод, добавила несколько стебельков. Подержала над получившейся горкой ладони, пока не почувствовала мягкое упругое тепло: значит, состав определен верно. Не убирая рук, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. С последним её взгляд расфокусировался, пространство вокруг перестало существовать, пронизанное потоками магии; сама Элге перестала существовать, полностью, каждой своей клеточкой слившись со светом. Тепло от её ладоней почти прозрачной золотистой дымкой обволакивало каждую засушенную ягодку, каждый кусочек коры. Послушные её силе, травы приподнялись над столом и плавно закружились перед её лицом, губы шептали какие-то слова. Это длилось недолго; выбранные ингридиенты подплыли к мисочке и опустились на шероховатое донышко. Элге взяла посудинку в руки, поднесла к лицу и привычно выдохнула золотистое облачко. Травки впитали в себя магию до последней капли.
Надо бы хотя бы пять минут на восстановление сил, но девочка там, за стенкой, ждёт, в отличие от смерти, кружащей возле измученного тела. Элге поднялась и принесла получившийся состав повитухе, у которой над очагом уже поднимался пар. Быстро и чётко объяснила, что дальше делать с этим составом. Женщина понятливо кивала, параллельно суетясь в небольшой кухоньке, доставая нужную посуду. Ничего больше Элге сделать для этой девочки не может, теперь остаётся только ждать, взывать ко всем богам, чтобы не забирали её душу раньше времени, надеяться и ждать. Подвластная Элге магия, напитавшая корешки и стебельки, должна остановить начавшуюся инфекцию и кровопотерю, самое главное сейчас — это, с остальным, когда девчонка будет вне опасности, Берта, скорее всего, справится сама.
