любого выбранного вами курсанта.
Начальник Девятки указал пальцем на красивую девушку с бюстом примерно третьего размера — Курсантка, ко мне!
— Курсантка Иванова!
— Ваша задача — отойти от меня на сорок метров и обезоружить меня. Задача ясна?
— Так точно, разрешите выполнять?
— Выполняйте!
Иванова отсчитала сорок широких шагов и развернулась лицом к полковнику — Я готова!
Полковник снял с предохранителя, передернул затвор и вскинув пистолет, прицелился в живот Ивановой, но прежде чем он успел нажать курок, та сделала небольшой шаг в сторону и вперед, скользящим движением перетекла в новую стойку и пуля пролетела мимо, затем девушка выполнила кувырок вперед и, поднявшись с колена, продолжила вроде замедленные движения тела, но полковнику в курсантку так и не удалось попасть — она постоянно уходила с линии стрельбы, затем выполнила «вертушку», ногой выбив пистолет полковника и сразу же вторым ударом другой ноги подсекая его ноги.
Полковник, отряхиваясь, поднялся и улыбнувшись заметил — Убедили! Иванову я беру себе, найду ей работу по профилю!
Инструкторы посмотрели в след автомобилям, увозившим «покупателей» и дружно вздохнули — через пару недель привезут новый молодняк и все закрутится по-новой. Удалось убедить оставить одну девочку в помощь Ли, который надеялся передать ей все секреты своего мастерства, как удалось ему с Подкидышевым, которого Ли учить было уже нечему.
На обратном пути из интерната Чекалов шепотом поинтересовался у Семичастного: Когда же будем убирать кукурузника?
— Осенью он собирается отдыхать в Пицунде, в этот время Брежнев успеет наладить контакты со всеми членами Президиума ЦК КПСС. Брежнев в разговоре со мной предлагал физически избавиться от Никитки, устроив аварию самолёта, автомобильную катастрофу, отравление или арест. Я предложил провести все цивилизованно, сняв его со всех постов. Арестовывать его поздно — это ничего не изменит.
— Думаешь, что ставка на Брежнева окажется беспроигрышной?
— Чуйка у меня! Не будет Леонид идти против Конституции, не такой он человек.
Глава 7
Семичастный вместе с начальником разведки КГБ Сахаровским заслушивали нашего резидента в США, срочно вызванного из Нью-Йорка для этого разговора. Иванов еще с тридцать седьмого года работал в НКВД, в годы Великой Отечественной войны был старшим оперуполномоченным и начальником отдела УНКВД — УНКГБ по Вологодской области, участник радиоигр «Хозяин», «Подрывник» и других, принимал личное участие в локализации разведывательно-диверсионных групп Абвера и финской разведки, за проявленный героизм и личное мужество при захвате вражеских диверсантов награждён медалью «За отвагу» и знаком «Заслуженный работник НКВД».
Как опытный оперативник Борис Семёнович понимал сложность поставленной перед ним задачи — обеспечение внедрения нелегалов на его подконтрольной территории. Если с Ильей Боковым, Светланой Стриж и Людмилой Сидоровой было все более-менее понятно: у них были двойники, вместо которых их нужно было внедрить в американское общество, то задача по легализации еще троих парней казалась невыполнимой, о чем уже сорок минут Иванов пытался донести до своих боссов, от волнения его бросало в пот и очки постоянно потели. Резидент то и дело снимал их и протирал платком. За провал операции обязательно спрос будет с него, вместо интересной и любимой работы отправят на пенсию огородом заниматься.
— Борис Семенович, как уверяют инструкторы наших новых сотрудников, они даже выброшенные голышом в джунглях смогут выжить, выйти к людям и успешно стать частью их социума.
— Товарищ генерал! Я тогда прошу с меня снять ответственность за провал этой операции.
— Хорошо! Но в случае успеха вы, товарищ Иванов, не будете претендовать на награду за успешное выполнение этой операции. Так будет честнее. Согласны?
Дождавшись кивка, Семичастный продолжил — Мне даже самому интересно, правду ли нам говорили их инструкторы. Совсем голыми мы их не отправим в свободное плавание, доставим сухогрузом в порт Нью-Йорка, оденем в обычную для американцев одежду и без документов выпустим доказывать из уникальность. В случае успешного внедрения сразу же всех троих представим к внеочередному званию.
— А в случае провала? — Александр Михайлович хитро прищурился.
— Будут полярных медведей дрессировать и обучать своему ушу.
— Справедливо! Но только учтите — в Штатах практически никто не носит с собой удостоверение личности — резидент развел руками — В Америке нет аналога внутреннего российского паспорта. Внутри каждого штата существуют различные формы документов, удостоверяющих личность, но и обладание ими, строго говоря, не обязательно. Отсутствие у них какого-либо документа с фотографией и адресом существенно осложнит им жизнь. В аэропорту документы требуют без исключений, без них нельзя купить алкоголь, да и многие другие вещи они сделать не смогут на практике. Тем не менее, например, для голосования на любом уровне формальное удостоверение личности не требуется. Можно обойтись счётом за электричество или воду.
Трое друзей, одетых в идеально сидящие костюмчики, химическое чудо начала шестидесятых — белоснежные нейлоновые сорочки с узкими воротничками, тонкие галстуки, ботинки с узкими носами, куртки из искусственной кожи на молнии, белые носочки с модными прическами, смотрели на статую свободы, на город, своими небоскребами закрывающим небо. Они готовились вечером покинуть борт советского судна, чтобы раствориться в такой же толпе молодежи.
В спецшколе КГБ, где им ставили произношения и знакомили с реалиями жизни простых американцев, ребятам показали несколько десятков популярных художественных фильмов и в качестве отрезвления от сказочек американской пропаганды продемонстрировали несколько документальных лент, снятых специально для сотрудников комитета, на которых агенты засняли изнанку американской жизни — бездомных, кварталы негритянских гетто, которые ассоциируются с преступностью, наркоманами и нищетой. Власти США не указывали чёрным, где конкретно они должны жить, но всячески подчёркивали, где им жить нельзя. То есть это не совсем еврейское гетто, в оккупированной немцами Польше. Но в итоге, более 95 % чернокожих жили в нескольких районах.
Экономический рост позволил части рабочих найти жильё получше, но далеко не всем так повезло. Особенно это коснулось чернокожих, которые по-прежнему официально считались людьми второго сорта. Только в пятьдесят четвертом году Верховный суд США признал расовую сегрегацию противоречащей Конституции США, в частности постановив ликвидировать расовую сегрегацию в школах. Но власти штатов просто отказывались исполнять решение суда. Сенатор Джеймс Истленд из Миссисипи даже заявил, что «американцы англосаксонского происхождения видят в сопротивлении интеграции подчинение воли Божьей».
Принятие в шестидесятых годах законов, запрещающих всякую сегрегацию, не отменило неравенства имущественного и социального, а также массы расовых предрассудков. Недорогие многоэтажки заселялись наиболее бедными и неблагополучными семьями и превращались в рассадник преступности и наркомании, а затем сносились. Никаких выводов власти из череды таких «случайностей» не делали, а продолжали и дальше осваивать средства, буквально закатывая их в асфальт. Исключениями стали только социальные высотки Нью-Йорка — в переполненном мегаполисе просто некуда расселять сотни тысяч жителей,
