провидящие наперёд,
Из-за них упадёт Иудея,
Но идея всех переживёт,
Всех строптивых законом стреножит,
Подчинит и Нью-Йорк, и Бостон…
Это будет значительно позже,
А пока отдувайся Самсон.
«Поклянитесь, меня не убьёте!
Сам тогда к вам сойду из щели,
А не выйду, меня разорвёте,
Зря три тысячи что ли пришли?»
Чтоб народу не ссориться с властью,
Из расщелины вышел Самсон.
Договор — это просто согласье
При несопротивленье сторон.
И согласно тому договору
Не убили Самсона, связав
Как последнего дервиша-вора,
Повели для кровавых забав.
Нос припухший был цвета морковки
И под глазом фингал небольшой,
Кисти схвачены новой верёвкой.
Сразу видно, вязали с душой.
С криком встретили филистимляне
Их врага, чтобы изрешетить.
Иегова вмешался и дланью
Он Самсона решил защитить.
Слава Богу, прошли выходные,
По субботам еврей не силён.
Разорвал сын верёвки льняные,
Гниловат оказался тот лён.
Дух Господень на парня спустился,
Ведь ни ром тот не пил, ни текил.
В чистом поле Самсон очутился,
Где ослиную челюсть схватил.
Свежеумершего накануне
Оказалась та челюсть осла,
Челюсть справилась с участью трудной
И спасибо, что не подвела.
Он размахивал ею, как мачтой,
И врагов выводил из игры.
Черепа их кололись так смачно,
Словно на пол ронялись шары.
Столько сын перещёлкал их ловко,
Что в глазах от постылых рябит,
И шаров этих, в смысле голов их,
Больше тысячи он перебил,
С благодарностью выбросил челюсть.
(Откапают её пацаны
И уйдёт та ослиная, щерясь,
С молотка за четыре цены).
Двадцать лет был Самсон Судиёю
В Иудее, во имя и для.
Время было тяжёлое, злое.
Что ты хочешь от филистимлян?
В рот Судья не брал водки палёной,
Правда, с бабами — наоборот.
Хоть в Самсона совсем не влюблённый,
Своё мненье скажу про народ.
Неизвестно ещё какой сливой
Тот давился б и бегал на двор,
Кабы не был таким похотливым
Их Судья, он же и прокурор.
Глава 16. Самсон и Далила
Судьи — это наше отражение,
И не мне блюстителей судить,
Потому с особым уважением
Буду о Самсоне говорить.
Человек, похожий на Скуратова*,
На Самсона (впрочем, я о чём?)
Мылся в бане, где неоднократно он
Был замечен, но не уличён.
С женским полом поведенья лёгкого
Своё время в термах проводил,
Наигравшись с этими плутовками,
Он честной народ потом судил,
К делу подходил с руками чистыми,
Нуждами живя простых людей.
Ритуалы банные с девицами
Очень популярны у судей.
Про Скуратова с Самсоном, видишь ли,
Всё на свете перепутал я:
Тот библейский, а не бывший нынешний,
И не прокурор, а Судия.
Был Самсон всего с одной блудницею
(Так её мы здесь и назовём).
К ней заглядывал совсем не мыться он
Поздно ночью, а не белым днём.
Прокурор не отличался верою.
А Самсон — тот Господу служил,
Жизнью рисковал, а не карьерою,
И не потерял, а сохранил.
Здесь различия почти кончаются.
Как себя те двое б ни вели,
Мало чем по сути отличаются,
Одним словом, оба кобели.
Не носил Самсон, похоже, мантию
И мундира честь не запятнал,
Но до женщин был весьма внимателен,
За любовь потом и пострадал.
В Газу он пришёл, нашёл блудницу там,
К ней вошёл и пивом угостил.
А филистимлянскую полицию
Кто-то из своих оповестил.
Ночь переодетые охранники
Под окном слонялись под дождём,
Говоря: к рассвету, но не ранее
Мы Самсона схватим и убьём,
А пока не грех опохмелиться нам…
Хоть реклама и не шла тогда,
С дисциплиною у той полиции
Полная творилась ерунда.
Пили пиво, нюхали растения…
Взять Самсона, что им было ждать?
Лишь одно я вижу объяснение:
Жажда мучила, потом нужда
Донимала по большому малая
Или, может быть, наоборот.
Эта стража во главе с капралами
Залегла в засаде у ворот,
Напрягая куцые извилины
Про Самсона: малость подождём,
Лишь блудницей будет обессилен он,
Схватим мы его, а к ней войдём.
(Как же схватите вы, чёрта лысого…
Дух Господень на Судье почил,
Силой наградил его немыслимой,
На филистимлян ожесточил).
Сам Самсон проспался до полуночи.
Пиво он не пил, с того не сдох,
До утра с блудницею не умничал,
Ровно в полночь вышел за порог.
Человек похожий на Скуратова
Сел в автомобиль и был таков.
(Извините, от Судьи обратно я
Перешёл на наших мужиков).
При воротах с рожами отвратными
Стража допивала самогон.
Городские те ворота знатные
С вензелями весили пять тонн.
Чтоб штаны свои не рвать заборами,
На ночную стражу хрен забил,
Те ворота с мощными запорами
Как пушинку на себя взвалил
И понёс Самсон. Запоры клацали,
Петли расширяли габарит,
И добавил оптимизма в нацию
Ржавый скрип, похожий на иврит.
В крепостной стене зияла раною
От ворот огромная дыра.
(Оставалось дело за татарами,
Чтоб ворваться и разрушить град).
А Самсон ворота те железные
На гору в Цветмет отнёс в ночи,
Где как медь барыгам необрезанным
Этот лом попробовал всучить.
(Дайте помечтать! Те заартачились,
Их в ответ Самсон спустил с горы,
Получили то, что им назначено -
Сгинули навек в тартарары.
Двадцать лет живём мы в оккупации,
Хитрожопые со всех сторон.
Неужели, как древнейшей нации,
Ещё двадцать ждать, пока Самсон
Не придёт и челюстью ослиною
Произвол барыг не прекратит?
Чайка** улетит вслед за Устиновым***.
Ну, когда ж Самсон к нам прилетит?)
Жданно-гаданно дала жизнь трещину,
Новая пришла к Судье беда -
Полюбил в очередной раз женщину,
Имя её было Далида.
(По музеям сплошь Далила слышится,
И Самсон при ней, само собой.
Если Далида в Писанье пишется,
Значит быть Далиле Далидой).
К ней пришли владельцы филистимские,
Говорят: "Судью уговори,
Выведай, где силу исполинскую
Держит он, снаружи иль внутри?
До конца добить его до верного
Мы хотим с улыбкой на лице.
Даже змея смерть, Кощей Бессмертного,
Глубоко упрятана в яйце.
Обольсти ужасную рептилию.
Пусть тебе ответит этот гад,
Как нам сделать, чтоб его схватили мы,
Ноги растянули на шпагат?
Как связать его косые сажени?
Усмирит его какой чурбан?
Разузнав, получишь ты от каждого
Тысячу сто сиклей серебра".
(Цифра этой подлости зашкалила
Суммы за услуги всех Иуд.
Даже Штаты за бойцов Алькаиды
