Сильные пальцы, которыми он виртуозно жонглировал картами, вызвали в моей голове совсем похабные ассоциации. О том, как он прикасается ко мне. И как раз именно сейчас я в наряде, предназначенном для быстрого секса. Полоска трусиков, закрывающая мою промежность, такая тонкая, что носит исключительно декоративную функцию. Не скрывая ничего от глаз.
Свела коленки, со стыдом сознавая, что ноги расходятся в стороны против моей воли.
Запоздало сообразила, когда обстановка за столом изменилась. Наркобарон казался злым.
Шамиль выгнал всех из комнаты. Поднялся из-за стола, наконец обратив на меня внимание. Будто только что заметил реквизит, который он выиграл. Его приз.
Но чем дольше смотрел, тем страшнее становилось. Не спеша изучал мой наряд, подмечая каждую деталь. Дурацкие чулки в сетку. Короткую юбочку. Топ, поднимающий мою грудь так высоко, что я могла бы положить на неё подбородок.
И под его взглядом мне захотелось стать мышкой и сбежать отсюда куда подальше. Потому что такой ярости я, пожалуй, ещё никогда не наблюдала.
– Чем со мной будешь расплачиваться за свою жизнь, Лиса?
Сглотнула застрявшую в горле слюну, с замедленной реакцией наблюдая за его рукой. Мне сначала показалось, что он хочет ударить. Одно движение, и от меня останется мокрый след на стене. Но нет, Шамиль лишь резким жестом сжал пятернёй моё лицо, придвигая ближе к себе.
Чтобы ослабить возникшую боль, я отлипла от стены и потянулась вслед за его рукой, вставая на колени и упираясь в пол ладонями. Дурацкая, унизительная поза. Но никакого унижения я не испытывала. Наоборот. Что-то странное родилось во мне. Животное. Я вдруг ощутила себя самкой, которую подмял её самец. И замерла, глядя ему в глаза, пока внизу живота назревал настоящий пожар. Сжигающий все мои страхи, все мысли. Предположения о том, что он причастен к убийству отца. В голове ничего не осталось кроме пепла из этих мыслей.
Он взирал пустыми, стеклянными глазами. И невозможно было прочитать, что за ними прячется. Ни одной эмоции. Только чёрная бездна. Словно он размышлял, сейчас повести на плаху свою посудомойку или оттянуть момент удовольствия.
Может быть, он меня ненавидит. Знает ли он что-то о моей личности? Или спас потому, что я для него лишь случайно забредшая на этаж с его апартаментами сумасшедшая девчонка? От жалости, видя, в каких условиях я живу.
Облизнула нижнюю губу острым язычком, не разрывая зрительного контакта. Выпрямилась и коснулась его кисти, что причиняла мне боль. Провела пальцами выше к его идеально выглаженной рубашке, пахнущей свежестью и его туалетной водой. Остановившись там, где хватило длины рук.
– Собой, – едва слышно выдохнула, продолжая мелко трястись.
Что-то в нём дрогнуло, стоило услышать мой ответ. Но он усомнился, не поверил собственным ушам.
Потянул к себе, словно желая найти ответ на немой вопрос в моих глазах. Мне пришлось выпрямиться, продолжая стоять перед ним на коленях.
Я ощутила исходящий от него запах. Дурманящий моё сознание. И я дышала часто и резко. Как собака, встретившая своего хозяина после долгой разлуки. И признавшая его лишь по запаху. Мне хотелось насытиться им. Впитать его в себя. Потому что он казался непередаваемо вкусным. Сводящим с ума.
– Начинай, – с какой-то странной, непонятной мне интонацией ответил. Слишком ровной для предложения, которого ждут. Это выбило меня из равновесия.
Может, я ему даром не сдалась?
Заглянула в его глаза, пытаясь найти ответ. Увидеть подбадривание или хотя бы что-то. Но он смотрел на меня иначе, не так, как всегда. Слишком сосредоточенно и спокойно, будто замуровав все до единой эмоции под стальной щит.
– Что начинать? – переспрашиваю, с раздражением слыша, как дрожит мой голос.
Смотрю на него круглыми, испуганными глазами. Продолжая надеяться, что он поцелует меня. Обнимет. Заставит забыть весь ужас, что я пережила в последние дни. Я хотела его объятий, желала слиться с ним в единое целое, стирая границы собственного тела. Заполнить зияющую пустоту, что постоянно испытывала.
– Покажи, что ты умеешь, – уголок его губ едва заметно приподнялся, имитируя улыбку, но глаза оставались пустыми. И я острее ощутила растерянность.
– Что я умею? – ещё раз переспрашиваю.
Я умею целоваться. Но вряд ли он хочет именно этого.
Шамиль провёл большим пальцем по моим губам. Надавил на центр, как на сердцевину плода, заставляя приоткрыть рот. Я ничего не понимала в этих играх. Являясь в них жалким новичком и едва соображая, что от меня требуется. Ощущая себя ведомой его действиями. Но при этом дико желая показать ему свою искушённость, чтобы он не принимал меня за неопытную пигалицу.
Палец проник внутрь, скользнул по языку, рождая новые ощущения. Я безотчётно сомкнула губы, втягивая палец внутрь, продолжая смотреть на Шамиля, и лишь его потяжелевшее дыхание и бугор, появившийся на брюках, подсказали, что он возбуждён.
– Я хочу твой рот.
Улыбка на губах казалась более явственной, но исходящий от его слов холод морозил.
– Я хочу, чтобы ты меня обслужила.
Нахмурила брови, пытаясь понять, почему он выбирает подобные выражения. Неужели он считает, что я притащилась в бордель по собственной инициативе? Мне хотелось задать ему этот вопрос, но я не рискнула.
Наверное, я должна была ещё раз оскорбиться. Что-то сказать вроде: «Я не такая, я никогда этим раньше не занималась». Но меня раздирало дурацкое любопытство.
Я хотела убедиться, что он такой же большой, как в моих воспоминаниях.
Отбросила мысли в сторону. Потянулась к его ширинке, замечая, как его рука перемещается на тыльную сторону моей шеи. Поднимается к затылку, перебирая короткие кудряшки волос, и почему-то именно этот жест вызывал румянец на щеках. Он гладил меня, поощряя, как послушную собачку, исполняющую его приказы. Тяф-тяф.
От жёсткого ремня исходил запах выделанной, грубой кожи. Приятный, с лёгкой горчинкой. Я пыталась неловко справиться с застёжкой, но она не желала мне поддаваться. Или пальцы плохо слушались. Тело словно отказывалось подчиняться.
Меня обуревали одновременно противоречивые эмоции. Желание и смущение. Любопытство и страх.
Что, если у меня ничего не получится? Что, если ему не понравится?
Наверное, так бывает, когда вспотевший пальчик соскальзывает со спускового курка и раздаётся оглушающий выстрел. Вот так происходит порой с моим языком.
– Может, отложим? – поднимаю на него свои светлые очи, стараясь придать лицу более невинный вид. – Я никогда этого раньше не делала. Я потренируюсь на ком-нибудь другом, и мы продолжим.
Движение его руки, смявшей мои короткие волосы в кулак, вдруг стало для меня потрясением. Шоком. Резкая боль пронзила голову. Мне показалось, он решил снять с черепа скальп.
