Глава 1
– Это хорошо. А то кем бы ты была, если бы переспала с тем, кто заказал твоего отца, – произносит деловой партнёр Василия Вишневского. Моего папы.
Соломон – человек, отправивший меня на работу в клуб «Рай», чтобы добыть компромат на владельца известного на весь город заведения с сомнительной репутацией. В которое, несмотря ни на что, продолжали наведываться все важные шишки, знаменитости, министры, бизнесмены нашей страны.
А я, к собственному ужасу, влюбилась в это чудовище, от прикосновений которого плавилась и млела ещё десять минут назад.
Должно быть, именно такие ощущения возникают при взрыве атомной бомбы. Слова Соломона окатили меня горячей, удушающей волной. Лишающей возможности дышать, стоять. Превращая моё сердце и моё тело в камень. Безжизненный. Мёртвый. Перемалывая все чувства внутри, как через мясорубку.
Только по щекам по инерции катились слёзы, которых я не сумела сдержать. Жалящие мою обожжённую плоть.
– Почему вы раньше не сказали? – спрашиваю, борясь с рыданиями, сдавливающими моё горло.
– Я знаю тебя, Лисёнок. Ты бы не сдержалась. Не хотел тобой рисковать.
– Какие против него доказательства? – упрямо гну свою линию, хватаясь, подобно утопающему, за соломинку. Призрачную надежду на то, что эти слова – жестокая ложь. Шутка. Попытка меня наказать.
– У него имелся мотив. Но какой, ты и сама скоро узнаешь. К тому же убийца – человек Ямадаева, – сухо пояснил Соломон, разглядывая, как я разрушаюсь на его глазах.
Ища опору, вжалась в холодную стену туалетной кабинки, в которую он меня затащил. Опасаясь, что просто сползу на пол.
С губ сорвался стон боли от этой информации. С каждой секундой становилось всё хуже. Мне казалось, что предел боли я когда-то уже постигла. Но нет. В данный момент я изучала её новые грани.
– Будь благоразумна, Василиса. Не позорь своего отца. С твоей помощью мы сможем уничтожить Ямадаева. Помни об этом. Ты ведь именно этого хотела?
– Да, – едва слышно выдыхаю.
Он улыбается своей фирменной очаровательной улыбкой. Кладёт горячую ладонь на мою талию, притягивая ближе, заставляя меня задохнуться от аромата его парфюма. Я не оттолкнула его лишь потому, что находилась в оцепенении. В шоке.
– Ты же знаешь, что можешь на меня положиться. Если нужна будет помощь, я к твоим услугам, Лисёнок.
Мне хотелось послать его ко всем чертям. Его слова были смешны. И мне хотелось высказать всё, что накипело. Но Соломон, удовлетворённый моим убитым состоянием, вышел, оставив меня наедине с новым кошмаром.
Я села на крышку унитаза, не понимая, как смогу себя собрать. Как выберусь с этой вечеринки, миновав Ямадаева. Мне нужно переварить полученную информацию. Убедиться, что Соломон не врёт. Хотя в глубине души я поверила ему сразу.
Время неумолимо истекало. Я знала, что Шамиль заподозрит неладное, если я не появлюсь.
Вывалилась из кабинки, встречаясь с собственным отражением в зеркале. Глаза стеклянные. Жуткие. Испуганные и пустые.
Включила воду в умывальнике, глотая холодную жидкость в надежде, что она немного заглушит пожар внутри меня. Смочила ладони, прикладывая их к пылающему лицу. Но ничего не помогало. Дышать совершенно нечем.
Одно радовало. Кажется, в туалете во время этого диалога никого не было.
Голова кружилась, воздуха не хватало. И я даже не заметила, когда в помещение вошла девушка.
Прохладные пальцы сжали моё предплечье, удерживая от падения. Я и не поняла, что мои коленки подгибались, а я неумолимо оседала на пол.
– С вами всё в порядке? – раздался мелодичный голос.
Я повернула лицо в сторону незнакомки. Тонкая, высокая. Старше меня лет на восемь и безумно красивая. Как эльф. Под платьем из серебряного атласа выпирал небольшой животик. Не знаю, какой месяц беременности. Она вся такая худенькая, что, может, и пятый.
Беспокойство, которое я прочитала в её глазах, задело что-то внутри меня. И слёзы покатились с новой силой. От острого ощущения потери. От осознания глубины собственной ошибки. Слишком крупный просчёт я допустила в отношении Хозяина.
Качаю отрицательно головой, не в силах произнести и слова.
– Пойдёмте, вам нужно подышать свежим воздухом. Похоже, у вас паническая атака. С кем вы тут? Может, кого-то позвать?
Её голос действовал как анестезия.
– Нет.
Мысль о том, что я сейчас могу увидеть Шамиля, причиняла боль.
Она вывела меня на террасу. Короткая дорога размазалась в одно пятно. Яркую кляксу из бриллиантов проходящих мимо дам.
Здесь было холодно. Но мне стало легче.
– Посидите чуть-чуть, я позову мужа.
Незнакомка помогла мне опуститься на скамейку. И я уставилась в одну точку, неспособная даже думать. Анализировать. Стоило мозгам заработать, как я принималась перебирать в памяти каждое мгновение рядом с Шамилем.
– Якуб, девушке стало плохо. Нужно отвезти её в больницу, – шум из глубины дома на миг проникает на террасу.
Я поднимаю голову, встречаясь взглядом сначала с синими глазами мужчины, которого ранее уже имела честь видеть в доме Шамиля. А затем и с самим Шамилем.
По коже прошёл холодок. Мы смотрели друг другу в глаза целую вечность. И те пятнадцать минут, что нас разделили этим вечером, слишком много изменили между нами.
Шамиль опустился на корточки рядом со мной, так что наши лица оказались почти на одном уровне.
Пыталась собраться, вспомнить человеческий спектр эмоций, которые могла бы ему продемонстрировать. Но внутри нашлась только чёрная дыра. Бесконечная пропасть. Поэтому я продолжала транслировать лишь необъятную пустоту.
– Лиса, что случилось? – его рука тянется к моей щеке, и я непроизвольно, не контролируя своё поведение, отстраняюсь.
Он хватает пальцами воздух, зажимая их в кулак и сводя брови. Не понимает, что происходит.
– Ничего, – глухим, заплаканным голосом отвечаю, – мне нужно домой.
Я успела позабыть, что кроме нас здесь ещё два свидетеля. И вдруг до меня дошло – эта милая девушка наверняка поняла, что я пришла именно с Шамилем, но ничего ей про него не сказала. Потому что видеть его не желала. Сумеет ли она сложить дважды два?
Судя по кольцам на безымянных пальцах, она пара синеглазого. А значит, связана с Ямадаевым. Да и то, как синеглазый обнимал её, словно желая укрыть от всего мира, говорило лучше штампа в паспорте о том, кем он ей приходится.
На секунду пронзила острая зависть. Но сейчас мне совсем не до грёз о семье.
