новые горизонты нашей планеты. Правда, иногда злые сны сопровождали ночи, и я не могла уснуть. Что-то тяготило меня.
Этому нашлось объяснение. Мы были на отдыхе уже четыре месяца, и в один из тихих вечеров раздался звонок.
– Прости, милая, прости меня. Я должна была сделать это раньше. Но Джей не разрешал. Твоему отцу плохо, он сейчас в больнице. Прилетай домой, ты ему нужна, – в слезах сказала Кари и зарыдала еще сильней.
– Что случилось? Объясни мне. Я ничего не поняла. Что с папой?
– Прилетай, милая, я все тебе объясню дома.
Я сначала вскочила, а потом села. В голове были туман и паника.
– Что произошло? – спросил Саймон.
– Кари звонила… Сказала, что Джей в больнице. Но толком ничего не объяснила.
Саймон взял меня за руку.
– Ну, значит, завтра летим домой.
Мы начали собирать вещи и укладываться спать.
Но ночью мне не спалось.
«Опять эти сны, как только я засыпаю, снится какой-то старый и дряхлый плот, на котором Джея уносит в водоворот, и он тонет», – думала я про себя. И каждый сон раз за разом приближал меня к мысли, что с Джеем все плохо.
Под утро снова сон, и еще не проснувшись, я громко вскрикнула:
– Папа, нет!
От этого проснулся Саймон, он крепко меня обнял и сказал:
– Милая, проснись, это просто сон.
Я села на кровать, и невольно у меня из глаз полились слезы.
– Милая, не переживай. Может, все не так плохо.
– Я очень надеюсь, но готовлюсь к худшему. Надо собираться, – сказала я.
Мы долго ждали самолет, рейс два раза переносили из-за непогоды. Но все-таки вылетели ближе к ночи.
Дома нас ждали Кари и Милли. На Кари было тяжело смотреть. Она с серыми мешками под глазами смотрела на меня и периодически плакала.
– Милая, сколько же ты не спала?
– Около трех дней. Как увезли Джея, я не могу есть и спать.
Она снова зарыдала, и я боялась спросить, что же произошло. Но все-таки взяла себя в кулак и сказала:
– Иди покушай, а то и так истощала, и вздремни. Как проснешься, расскажешь, что произошло. А мы с Саймоном приглядим за малышкой.
Она молча пошла спать, по ней было видно, что она очень устала и не было сил даже на еду.
– Луна, я посижу с Милли, а ты езжай в больницу. Не волнуйся, я справлюсь.
– Спасибо, я тебя люблю.
Собрав какие-то вещи в сумку, я поехала в больницу. Добравшись туда, начала искать Джея по палатам, но быстро поняла, что это будет долго, и пошла в регистратуру. Поначалу меня не хотели пускать к нему, но после того как я показала документы о том, что я его дочь, меня отвели в палату. Господи, этот некогда сильный человек, который вырастил и был мне отцом, теперь лежал на кровати с впалыми щеками и серо-желтой кожей. Я бы даже не поняла, жив он или нет, если бы не его глубокое дыхание.
– Папа, милый мой, родной. Я здесь, я рядом. Что ж ты, мой хороший, молчал, почему раньше не сказал?
Он отрыл глаза и, увидев меня, улыбнулся:
– Девочка моя, моя милая Луна. Ты приехала.
От всего творящегося в палате у меня выступили слезы на глазах. И я, не сдержавшись, зарыдала:
– П… папа, ну почему ты не сказал, что тебе плохо?
– Милая, не плачь, пожалуйста. Все хорошо, я прожил хорошую жизнь, полную ярких моментов. И все эти моменты связаны с тобой. Я вспоминаю день, когда тебя встретил. В тот день не я тебя спас, а ты меня. Ты показала, что такое семья и любовь.
– Но как же я без тебя буду? Что мне делать?
В палату зашел доктор.
– Скажите, а как-то можно помочь моему отцу? – спросила я.
– К сожалению, нет, у него рак на последней стадии. Я бы хотел помочь, но уже поздно, он долго терпел.
Доктор понял, что нам нужно проститься, и не стал задерживаться в палате.
– Но почему? Зачем ты терпел?
– Прости, Луна, я думал поначалу, что это просто простуда или старые раны дают о себе знать. Но это оказался рак.
По Джею было видно, что болезнь его практически выпила. Мне тяжело вспоминать те последние моменты. Я была с ним до конца. И даже когда жизнь покинула его тело, меня тяжело было оттащить от отца. Кари долго не могла отойти после смерти Джея. Мы с Саймоном всячески ее поддерживали и жили с ней еще полгода.
Через месяц после похорон я узнала, что беременна двойняшками. Вот, в принципе, и вся история. Она должна научить вас тому, что надежда есть всегда.
Конец.
