Никогда не любила непрошенных гостей, а в девять вечера и подавно.
Подхожу к двери, смотрю в глазок и застываю на месте.
— Александровна, я знаю, что ты дома, я шаги слышал и свет вижу, открывай.
Он даже не старается быть тихим, орет так, что весь подъезд, должно быть, слышит. Несносный мальчишка. Хотя, может оно и к лучшему. Поворачиваю замок и распахиваю дверь.
— Что тебе нужно? — спрашиваю в лоб.
— К тебе, пришел. Я тут подумал и решил, что одного дня на осознание и принятие тебе достаточно, — улыбаясь, произносит он. — Пустишь?
— Взрослые? — усмехается он и делает шаг вперед, вынуждая меня отступить, попяться, позволяя ему войти в квартиру.
— Мамочка, — прикрываю глаза, понимая, что лучшего момента просто быть не может.
Котенок, стоит в паре метров от нас и смотрит в упор на Егора, тот в свою очередь непонимающе пялится на мою дочь.
— У тебя есть дочь? — хрипло выдавливает из себя Волков, а я вижу на его лице то самое, виноватое выражение и потерянный взгляд, с ноткой разочарования.
Так правильно
— Есть, — отвечаю спокойно, а внутри горит все, полыхает просто.
Егор переводит взгляд с меня на Котенка и обратно, явно пытаясь найти объяснение увиденному. А я молчу, просто стою и жду, пока ему надоест играть в гляделки и попрощавшись наскоро, он сбежит из моей квартиры, сверкая пятками. Даже взрослые, казалось бы, состоявшиеся мужчины теряются в подобных ситуациях, лепечут какой-то детский бред, опускают взгляд и сворачивают знакомство. Я их не виню, никто не обязан любить чужих детей и радоваться их наличию у женщины тоже никто не обязан.
Однако, Егор почему-то уходить не торопится, вопреки моим ожиданиям, парень расплывается в улыбке, снимает обувь, на меня не смотрит больше, и проходит внутрь. Котенок, явно пораженная появлением в нашем доме мужчины, смотрит Волкова открыв рот, а он тем временем садится рядом с ней на корточки и протягивает руку.
— Я Егор, — произносит он, глядя в глаза моей дочери, а мне все больше кажется, что это сон какой-то идиотский. — А ты?
— Катя, — ничуть не стесняясь отвечает Котенок.
— Очень приятно, Катя. Ты извини, я сегодня без подарка, но в следующий раз обязательно его принесу. Договорились? — я не вижу, но точно знаю, что Волков сейчас улыбается, а Катя осторожно кивает.
— А ты мамин друг?
— Я, ну, можно и так сказать.
— Ты красивый, — с присущей ей детской непосредственностью, выдает Катюша и по квартире разносится громкий смех Волкова.
— Ты тоже, малышка, и мама у тебя красивая, очень, — обернувшись, добавляет Егор, а я, кажется, снова краснею.
А еще не понимаю, совершенно ничего не понимаю, он ведь должен был извиниться и уйти. Вот таким должно быть нормальное поведение восемнадцатилетнего парня. Он не должен знакомиться с моей дочерью, не должен обещать ей, что придет вновь, его вообще не должно здесь быть. А он есть. Сидит посреди прихожей и улыбается моей дочери, совершенно не тушуясь.
— Я тебя разбудил, да, принцесса? — продолжает Егор.
— Нет, мама сказку обещала.
— А ну если сказку, то нужно обещание держать, да, мама? — снова обернувшись, обращается ко мне, и подмигивает.
Да откуда ты такой взялся на мою голову. И пока я раздумываю над происхождением наглого засранца, он встает, подходит ко мне и тихо шепчет:
— Я подожду пока она уснет, и мы поговорим. Кухня где?
— Там, — сглатываю вязкую слюну и зачем-то действительно киваю в сторону кухни.
По-хорошему мне бы выставить Волкова за дверь, но я почем-то этого не делаю.
— Ну что, мамочка, иди рассказывай обещанную сказку, — произносит громче, и Катюша, бросив короткое «пока», разворачивается и бежит обратно в детскую, а я плетусь следом, думая о чем угодно, но только не о сказке.
Слава богам, Котенок хоть и воодушевлена новым знакомством, а обратно в постель забирается без капризов, и вопросов по поводу Волкова не задает. Не вспоминает даже, я порой удивляюсь, откуда в ней эта сдержанность.
Сказку дочь не дослушивает, засыпает примерно на половине, а я, собравшись с силами, целую дочь и иду на кухню, где ждет Егор.
— Ты извини, Александровна, я тут немного похозяйничал и сделал кофе. Ты не против? — заметив меня, Егор кивает на стоящие на столе кружки.
— Нет, — качаю головой. — Что ты здесь делаешь, Егор и…
— Я уже ответил этот вопрос, мне повторить? — смотрит на меня серьезно, на лице ни тени улыбки.
— Егор, послушай…
— Садись, — он не позволяет мне договорить, указывает взглядом на стул, а у меня даже желания спорить нет.
Прохожу и занимаю место за столом, Егор садится напротив.
— Кофе на ночь не самая лучшая идея.
— От одной кружки ничего не будет, — парирует он, делая глоток.
Беру свою, отпиваю немного остывший, ароматный напиток. И улыбаюсь, пряча улыбку за кружкой. Он помнит, все еще помнит, какой кофе я люблю и это, черт возьми, приятно, а я дура, конечно, но вот эта, пусть маленькая, но забота, разливается теплом по венам. Обо мне кроме мамы никто и никогда не заботился, по сути. Игорь не в счет, с ним у нас была первая бурная любовь, а потом мое болезненное падение с небес на землю.
Погруженная в собственные мысли, я не замечаю, как пустеет моя кружка.
— Значит у тебя есть дочь, — вздрагиваю от голоса Волкова.
Молча поднимаюсь из-за стола, кладу кружку в мойку, а сама встаю у окна, обняв себя руками.
— Тебе лучше уйти, Егор, — произношу, глядя куда-то в ночную темноту и дергаюсь, чувствуя теплые ладони на своих плечах и горячее дыхание на коже. А потом меня резко разворачивают и сажают на подоконник, все происходит так быстро, так молниеносно, что я и понять ничего толком не успеваю.
— Как же до тебя долго доходит, Александровна. Повторяю еще раз: я никуда не уйду. И давай мы сразу проясним, нет, твоя дочь меня не смущает, очень милая, кстати, девчушка. Давай встречаться, Ксюш?
— Волков, ты в своем уме?
— Нет, — отвечает спокойно, а я, не ожидая подобного ответа, теряю дар речи. — Не в своем, Александровна, уже год не в своем.
И я не знаю, что на это сказать, что на это ответить. Потому что говорит он совершенно серьезно, я по глазам вижу. И все это неправильно.
